Из работы Марлена Инсарова «Очерки истории революционного движения в России (1790 – 1890 годы)»
Члены МПСТ разделяют не все взгляды М.Инсарова особенно по тактическим вопросам, однако данный его текст этих вопросов не затрагивает, и к нему у нас претензий нет. При этом мы считаем его достаточно интересным и полезным особенно в связи с постоянными спекуляциями на «едином (для угнетателей и угнетенных) Отечестве», на «общенациональных интересах».
О крестьянском движении в 1812г. и в архивах, и в печатных источниках иногда очень глухо, с нарочитой беглостью и неясностью встречаются указания, намеки, краткие рассказы… [ еще бы — ведь классовая борьба крепостного крестьянства в момент «отечественной» войны 1812г., как и классовая борьба пролетаризированных масс во время «отечественной» войны 1941-1945гг., подрывает нужный каждому рабовладельцу патриотический миф о том, что его рабы с радостью готовы умереть за него, лишь только ему в голову придет подраться с соседним рабовладельцем. Поэтому антипатриотические выступления рабов во всех эксплуататорских государствах являются одной из важнейших государственных тайн ]
«Очерки истории революционного движения в России (1790 – 1890 годы)» Отрывок
…Европейская война 1792 — 1815гг., подчиненной и лишенной самостоятельного значения частью которой была франко-русская война 1812г., в сущности своей являлась войной за гегемонию в буржуазном мире между Англией и Францией. Современники с ехидцей прозвали войну Англии и Франции войной кита со слоном. Французская армия была безоговорочно сильнее английской, но английский флот был столь же безоговорочно сильнее французского. Из-за островного положения Англии решительное столкновение было невозможно. Единственная попытка перенести войну на британские острова, предпринятая в 1798г., на излете Французской революции, когда 1,5 тыс. французских солдат сумели все-таки высадиться в Ирландии, идя на поддержку ирландского восстания — они смогли даже одержать несколько побед, пока не были пленены во много раз превосходящими силами врага — эта попытка кончилась неудачей. Началась война на истощение. Французская армия, переродившаяся армия Великой революции, освободив, завоевала, и завоевав, освободила, Западную Европу, но самая богатая и самая подлая британская буржуазия снаряжала и подстрекала одну за другой армии антифранцузской коалиции. Пока сохранялась крепостническая царская Россия, существование деформированного буржуазного государства — наполеоновской Империи — не было гарантировано.
В великом 1793г. парижские санкюлоты были убеждены, что «не пройдет и нескольких лет, как вся Европа, от Мадрида до Санкт-Петербурга, будет освобождена и санкюлотизирована». Если бы к моменту, когда французская армия пришла в непосредственное соприкосновение с царской Империей, во Франции была бы плебейская санкюлотская диктатура или хотя бы якобинская диктатура Робеспьера и Сен-Жюста, она начала бы революционную войну — и никакие суворовы и кутузовы не устояли бы перед революционной армией, на штыках несущей отмену крепостного права и раздел помещичьей земли. Но к 1807г. санкюлоты и якобинцы либо тлели в могилах, либо гнили на кайенской каторге, либо были загнаны к верстакам и в подполье. Бывший якобинский генерал Бонапарт стал императором Наполеоном, и вести революционную войну против своего русского коллеги не собирался.
Война 1806-1807гг., которую вела Франция против Пруссии и России, кончилась для Пруссии полным разгромом (результатом этого разгрома явились в ней отмена крепостного права и прочие либеральные реформы), для России — почетной ничьей. Не имея желания вести против России революционную войну и не имея возможности победить ее в обыкновенной, кабинетной войне, Наполеон мог придерживаться в отношении России лишь одной тактики — заставить ее вступить в союз с Францией.
Убедившись в невозможности успешного французского десанта на Британские острова, Наполеон решил взять Англию измором. Этой цели служила политики континентальной блокады, т.е. полного прекращения торговли с Англией для Франции, а равным образом для всех подчиненных ей и союзных с ней государств. Политика континентальной блокады могла оказаться результативной лишь в единственном случае — если в ней будут участвовать все государства континентальной Европы. Одной прорехи было достаточно, чтобы континентальная блокада стала проколотым шариком. Главной целью, которой добивался и, как показалось ему, добился Наполеон от России франко-русским союзом 1807г. — было присоединение России к континентальной блокаде. За это Наполеон был готов заплатить очень дорого, предлагая даже Александру Первому раздел Старого Света между Францией и Россией: первой доставался запад, второй — восток (с Индией включительно).
Русское завоевание Индии осталось на уровне прожектов, но с точки зрения русских государственных интересов союз с Наполеоном оказался чрезвычайно выгоден: именно благодаря нему Россия в 1808 — 1809гг. смогла отнять у Швеции Финляндию, а у Турции — Бессарабию (т.е. Молдавию).
Что еще более важно, присоединение к континентальной блокаде и союз с Францией явились толчком к бурному расцвету русской промышленности, избавившейся от конкуренции английских товаров (французских товаров было совершенно недостаточно для наполнения всего европейского рынка и тем более России). 1807 — 1811гг. — это период стремительного подъема мануфактурного производства в России.
Во всех отношениях союз с Францией был гораздо полезнее для прогрессивного буржуазного развития России, чем союз с Англией. Проблема состояла в том, что русская буржуазия была чересчур дохла и чахла, чтобы отстаивать свои интересы во внешней политике, интересы же русского дворянства требовали союза с Англией. Русские помещики сбывали в Англию сырье (хлеб, лес, пеньку и пр.), конкурентоспособное из-за дешевизны крепостного труда, и покупали в Англии всякие паразитические безделушки. Франция не нуждалась в русском хлебе, т.к. имела свой собственный, и перезагруженная французская промышленность не могла обеспечить русских дворян предметами роскоши. Для русских помещиков срыв континентальной блокады и разрыв союза с Францией стал вопросом жизни и смерти.
Александр Первый прекрасно помнил (ибо сам в этом участвовал), как его отец Павел, порвавший с Англией и пошедший на союз с Наполеоном, был вскоре убит заговорщиками, нанятыми английским посольством. Ставший после этого царем отцеубийца не хотел повторения для себя той же участи. Россия стала бойкотировать континентальную блокаду. Для Франции это означало неизбежность более или менее скорого поражения в битве с Англией за мировую гегемонию. Избежать этого можно было, лишь заставив Россию соблюдать континентальную блокаду, лишь снова навязав ей военной силой союз с Францией. Целью Наполеона в войне 1812г. было не завоевание России и даже не разгром ее, но дружба с ней — хотя бы это и была принудительная, навязанная военной силой дружба.
Наполеон проиграл войну 1812г. прежде всего потому, что хотел вести войну ограниченную, «политическую», по образцу кабинетных войн между различными деспотами 18 века, тогда как мог победить, лишь ведя войну на уничтожение, войну революционную. В войне можно победить, лишь если твердо знаешь цели войны и применяешь адекватные средства для их достижения. Цель войны — заставить Россию соблюдать континентальную блокаду — была нелепо-мелочной, а адекватных средств к ней у Наполеона не было вовсе. Уже из-за огромных размеров России он не мог победить ее так, как победил в 1806г. Пруссию — т.е. разбив в нескольких сражениях армию, занять большую часть территории и заставить правительство подписать мир. Победить царскую Россию можно было только ее полным разгромом, а этот полный разгром был невозможен чисто-военными средствами. Чтобы победить царскую Россию, нужно было развалить ее армию и государственный аппарат, объявить об отмене крепостного права и призвать русских крестьян и солдат добывать себе с помощью братской французской армии землю и волю. Но это означало выпустить на свободу демона революции, демона, победа над которым была гордостью Наполеона и оправданием его существования. Император Наполеон был бесконечно ближе к императору Александру, чем к русскому крепостному. Не желая отрезать возможности компромиссного мира, Наполеон отказался призвать себе на помощь не только социальную крестьянскую революцию, но и национальную польскую революцию, не восстановил Речь Посполиту, хотя и обещал это раньше полякам. В итоге он потерпел поражение.
Но победа царизма явилась несчастьем в первую очередь для русского крепостного, т.к. благодаря ей существование крепостнической системы продлилось на полвека — до разгрома царской России в Крымской войне. Победы угнетателей — горе угнетенных, поражения угнетателей — их единственная надежда…
В начале войны среди русских крестьян наблюдалось смутное брожение, вызванное надеждой, что ослабление эксплуататорского класса в ходе войны так или иначе приведет к отмене крепостного права — Наполеоном или Александром, все равно. Свидетельство подобного брожения можно найти в романе весьма хорошо знавшего народные настроения Льва Толстого «Война и мир», где описывается выступление крестьян в имении Болконских, подавленное благодаря энергичному вмешательству Николая Ростова.
Как ни удивительно, ценные факты о помещиках, крестьянах и Наполеоне в 1812г. можно найти в работах крупнейшего советского историка Е.В. Тарле — вперемешку с патриотической лабудой. В своей биографии Наполеона Тарле пишет:
«[После взятия французской армией Смоленска] Александр Первый переживал самые мучительные дни своей жизни. Придворные были в панике. Растерянность возрастала. Мещанство и крестьянство говорили разное и о царе и о Наполеоне. С Наполеоном дело уже давно было неясно. В 1807г. до июня он был с церковного амвона провозглашен предтечей антихриста, а в устных разговорах — самим антихристом и истребителем христианской веры; с июня того же 1807г. антихрист стал внезапно, без малейших переходов и объяснений, другом и союзником русского царя, Теперь он снова оказался антихристом и пол-России завоевал почти без сопротивления [ Чем не история отношений Сталина с Гитлером?! ]… В дворянстве опасения [победы Наполеона] были гораздо сознательнее, определеннее и сильнее, чем в «простом» народе. Победа Наполеона грозила в их глазах уже не только продолжением и упрочением основ [континентальной] блокады, но и потрясением основ крепостного права . Хотя на самом деле Наполеон не только не пытался уничтожить основ крепостного права в занятых им областях, но и всякое самостоятельное покушение крестьян избавиться собственными силами от гнета своих помещиков беспощадно подавлял силой оружия…
Лютое беспокойство овладело верхами дворянства после занятия Москвы Наполеоном, и Александру доносили, что не только среди крестьян идут слухи о свободе, что уже и среди солдат тайно поговаривают, будто Александр сам тайно просил Наполеона войти в Россию и освободить крестьян, потому, очевидно, что сам царь боится помещиков. А в Петербурге уже поговаривали (и за это был даже отдан под суд некий Шабалкин), что Наполеон — сын Екатерины Второй и идет отнять у Александра свою законную всероссийскую корону, после чего и освободит крестьян. Что в 1812г. происходил ряд крестьянский волнений против помещиков — и волнений местами серьезных, это мы знаем документально…
Если чего и боялись стихийно, «нутром» русские дворяне, то не столько континентальной блокады, сколько именно потрясения крепостного права в случае победы Наполеона, причем они могли мыслить это потрясение или так, как им подсказывал пример Штейна и Гарденберга в Пруссии (после иенского разгрома Прусской монархии), т.е. в виде реформы «сверху» уже после заключения мира, что тоже было для них совсем неприемлемо, или в виде новой грандиозной пугачевщины, вызванной Наполеоном во время войны в форме всенародного крестьянского восстания, стремящегося открытым революционным путем низвергнуть рабство .
Наполеон не захотел даже приступить к началу реализации последнего плана. Для императора новой, буржуазной Европы мужицкая революция оказалась неприемлемой даже в борьбе против феодально-абсолютистской монархии, и даже в такой момент, когда эта революция являлась для него единственным шансом возможной победы…
Декрет об освобождении крестьян, если бы он был издан Наполеоном и введен в действие во всех губерниях, занятых войсками Наполеона, дойдя до русской армии, сплошь крепостной, державшейся палочной дисциплиной, — такой декрет мог бы, как казалось некоторым из наполеоновского окружения [и как, бесспорно, было на самом деле], всколыхнуть крестьянские миллионы, разложить дисциплину в царских войсках и прежде всего поднять восстание, подобное пугачевскому… Ведь крепостная жизнь русских крестьян [со времени пугачевского восстания] ничуть не изменилась ни в главном, ни в деталях. На смену Салтычихе, бросавшей крестьян на горящие уголья, пришли Измайловы и Каменские с застенками и гаремами, и даже всероссийские невольничьи рынки, где можно было покупать крепостных людей оптом и в розницу, детей отдельно от родителей, остались те же самые, что при Екатерине: Нижний Новгород на севере и Кременчуг на юге. Разница заключалась бы лишь в том, что опорой крестьянского восстания была бы на этот раз французская армия, стоявшая в самом сердце страны.
Теперь уже точно известно, как страшно боялось в 1812г. русское дворянство восстания крестьян. Мы только что упоминали, какие слухи ходили по деревням, какие вспышки уже происходили там и сям, как беспомощно чувствовали себя власти перед наступающей внутренней грозой; мы знаем, каким гробовым молчанием народной толпы был встречен бледный, как смерть, Александр, когда он подъехал к Казанскому собору сейчас же после получения в Петербурге известий о бородинских потерях и о вступлении французского императора в Москву.
Что же удержало Наполеона? Почему он не решился даже попытаться привлечь на свою сторону многомиллионную крепостную массу? Гадать много не приходится, он сам объяснил это. Он впоследствии заявил, что не хотел «разнуздать стихию народного бунта», что не желал создавать положения, при котором «не с кем» было бы заключать мирный договор. Словом, император новой, буржуазной монархии чувствовал себя все-таки гораздо ближе к хозяину крепостной полуфеодальной романовской державы, чем к стихии крестьянского восстания. С первым он мог очень быстро столковаться, если не сейчас, то впоследствии, и знал это хорошо по тильзитскому опыту; а со вторым он даже и не хотел вступать в переговоры. Если французские буржуазные революционеры летом и ранней осенью 1789г. боялись движения крестьян во Франции и страшились углубления этого движения, то что же удивительного, если буржуазный император не был расположен в 1812г. вызывать на сцену тень Пугачева?» (Е.В. Тарле. Наполеон. Минск, 1993, сс. 266 — 267, 279 — 280, 282 — 283).
В другой известной работе Тарле, «Нашествие Наполеона на Россию» можно найти дополнительные детали. Там он пишет:
«…У нас есть определенные сведения, что еще в 1805 — 1807гг., да и в начале компании 1812г. в русском крестьянстве (больше всего среди дворовых слуг и вблизи городов) бродили слухи, в которых предание о Наполеоне связывалось с мечтаниями об освобождении…
О крестьянском движении в 1812г. и в архивах, и в печатных источниках иногда очень глухо, с нарочитой беглостью и неясностью [ еще бы — ведь классовая борьба крепостного крестьянства в момент «отечественной» войны 1812г., как и классовая борьба пролетаризированных масс во время «отечественной» войны 1941-1945гг., подрывает нужный каждому рабовладельцу патриотический миф о том, что его рабы с радостью готовы умереть за него, лишь только ему в голову придет подраться с соседним рабовладельцем. Поэтому антипатриотические выступления рабов во всех эксплуататорских государствах являются одной из важнейших государственных тайн ] встречаются указания, намеки, краткие рассказы…
Белоруссия в июле-августе 1812г. была охвачена крестьянскими волнениями, местами переходившими в открытые восстания, но французская армия их подавляла…
…В Харькове » малороссиянская чернь с внутренним удовлетворением принимала успехи французов…Но дворяне не отделяли себя от нас «, — вспоминал ростовский городской голова Маракуев…» (Е.В. Тарле. Сочинения, т. VII , М., 1957, сс. 619, 621, 620, 633)
В начале войны крестьяне надеялись что именно французская армия даст им землю и волю. Но очень скоро выяснилось, что французы не дают и даже не обещают земли и воли, зато забирают «млеко, курки и яйки» — французские солдаты, хотя и были носителями буржуазного прогресса против феодальной реакции, тоже хотели есть. «Млека, курок и яек» у самих крестьян было мало. Так и появилась пресловутая «дубина народной войны», созданная не высоким патриотизмом русских крестьян, а их непосредственным экономическим интересом.
Тот же Тарле пишет, что ожесточения против французов не было вплоть до момента, когда Наполеон из Витебска пошел на Смоленск (там же т. VII , с. 628). Тут также очевидна аналогия со второй «отечественной» войной, когда ожесточение против немцев появилось только после битвы под Москвой и первого контрнаступления сталинской армии. В обоих случаях в начале войны трудящиеся Российской империи возлагали надежды на врага своего врага, т.е. на врага русского государства -соответственно на наполеоновскую Францию (имея на это определенные резоны) и гитлеровскую Германию (резонов на то не имея). Лишь когда выяснялось, что эти надежды не сбылись, и, вместо того, чтобы освобождать, французская армия мародерствует, а немецкая -зверствует, лишь тогда рождалось военное ожесточение…
Потеряв надежду на французского императора, крестьяне перенесли ее на русского царя — который, в благодарность крестьянству за спасение своего престола и избавление от французского супостата, не может не отменить крепостное право. Эти наивные надежды в декабре 1812г. вылились в восстания Инсарского и Саранского ополченских полков — обыкновенно забываемое патриотическими историками крупнейшее проявление классовой борьбы в ходе франко-русской войны 1812г.
Еще до этого восстания жившие в тех краях крестьяне княгини Мещерской (Ардатовский уезд, современная территория Мордовии) при мобилизации в армию говорили: » Лучше на войне, чем у своей госпожи с голоду издохнуть» (История Мордовской АССР. В 2-х томах, т.1, Саранск, 1979, с. 129) — и это трезво-экономическое объяснение причин крестьянского военного патриотизма в «Отечественной» войне 1812г. предвосхищает любимую мотивацию рвущихся защищать Родину узников ГУЛАГа в 1942г. «Чем в лагере с голоду подыхать, разрешите, гражданин начальник, подохнуть в боях за Родину»…
А в декабре 1812г. вспыхнули волнения ополченцев Инсарского и Саранского полков. Мы целиком процитируем описание этих волнений из книги 1979г. «История Мордовской АССР», как дающее очень примечательное изображение «мужицкого глупого и святого дела» во всем его величии и со всей его наивностью, в его отчаянном героизме в начале и растерянном безволии в конце:
«…Среди ополченцев распространился слух о существовании царского указа, по которому все участники войны должны получить свободу, но дворяне скрывают его. Началось брожение, вылившееся в открытое вооруженное выступление. В немалой степени этому способствовали казнокрадство, пьянство и грубость офицеров.
9 декабря 3-й пехотный полк инсарских ополченцев в количестве 2400 человек был выстроен для принятия присяги и отправки в поход. Первая сотня первого батальона отказалась принять присягу. Командир полка полковник Кушнерев приказал арестовать 12 наиболее активных зачинщиков. Это привело в движение весь полк. Очевидец этих событий И. Шишкин писал, что воины всего полка, «бросившись по дворам сотенных начальников, где хранились пики, и схватив оные, не только отбили из-под караула 12 вышеозначенных человек, но и решились на дальнейшие буйства». Ополченцы потребовали зачитать царский указ. Однако Манифесту они не поверили, считая его подложным, т.к. о воле там ничего не было сказано.
Ратники бросились на офицеров и начали их избивать. Восставшие учинили расправу также над представителями гражданских властей и полиции. Исполняющий обязанности городничего судья Бахметьев, сообщая о восстании пензенскому губернатору, писал, что ополченцы жестоко избили его, некоторых офицеров посадили в тюрьму и «искали для убития полковника Кушнерева». Перед тюрьмой восставшие поставили три виселицы и объявили офицерам, что всех перевешают, если они не зачитают «настоящий указ».
В выступлении приняли участие городские низы, крестьяне окрестных сел и работные люди. Одному из бежавших офицеров крестьянка-мордовка с. Адашева с гневом говорила: «Нет, это не Пугачево, тогда вас не всех перевешали, нынче уж вы не вывернетесь!». Восставшие разгромили дома представителей местной администрации и многих дворян, а также железоделательный завод. Но ополченцы не тронули казначейство, винные лавки и казенные склады, не разбежались по своим селам и деревням. Они были полны желания участвовать в изгнании из страны завоевателей и верили в доброго царя, который за верную службу ему простит их [через несколько дней с добротой царя им предстоит познакомиться на практике, и это знакомство по меньшей мере 38 инсарским ополченцам будет стоить жизни]. Поэтому они готовились в поход. Командиром полка был избран крестьянин Федор Петров. Ополченцы дали ему обещание беспрекословно исполнять все его приказания.
10 декабря 1812г. восстал 1-й пехотный полк в Саранске. Когда зачитали приказ о выступлении в поход, ратники заявили, что они не пойдут без именного указа. Пензенский губернатор по этому поводу сообщал, что «…воины 1-го полка 10 декабря, будучи собраны для выступления в поход и имея при себе пики, не только оказали ослушание полковому командиру и прочим штаб- и обер-офицерам, но некоторых из них и били, крича, что они без присяги в поход не пойдут». Город оказался в руках восставших. О своем выступлении восставшие сообщили ополченцам, размещенным в Инсаре и Мокшанах.
Пензенские губернские власти и военное командование, боясь распространения восстания на другие полки ополчения, запросили помощь от Саратовского, Симбирского, Тамбовского губернаторов и командующего регулярными войсками в Поволжье.
Уже 12 декабря Борисоглебский драгунский и два егерских полка во главе с начальником Пензенского ополчения вошли в Инсар, не встретив сопротивления ратников. Следствие установило, что ополченцы хотели перебить офицеров и самостоятельно отправиться на театр военных действий. Разбив неприятеля, они думали «предстать перед лицом монарха и в награду за свою службу выпросить прощение и вечную свободу из владений помещиков». 300 наиболее активных участников восстания были подвергнуты наказанию «палочьем и розгами». «Три дня лилась кровь ратников — писал И.Шишкин — и многие из них лишились жизни под ударами палачей». После экзекуции часть восставших была направлена на каторжные работы, другая — на вечное поселение в Сибирь, третья — на вечную службу в дальние сибирские гарнизоны. Крестьян, принимавших участие в восстании, подвергли телесным наказаниям: мужчин — по 100, женщин — по 50 ударов плетьми. Многие были сосланы в Сибирь.
Жестокой была расправа и в Саранске. После наказания кнутом по 100 — 250 ударов 8 ополченцев были сосланы на каторжные работы, 118 наказаны шпицрутенами и отправлены в отдаленные гарнизоны Оренбуржья. Заседатель Пензенской уголовной палаты Ларионов сообщал губернатору, что кроме восставших ратников был публично наказан здешний мещанин, укорявший воинов, «что они на своем не устояли»" (там же, т.1, сс. 132 — 133).
Под кнутом, розгами, палками и шпицрутенами в Инсаре умерли 38 веривших в доброго царя ополченцев, в Саранске — 2 и еще 2 — в Чембаре той же Пензенской губернии, где в эти дни тоже состоялось выступление солдат-ополченцев (кроме «Истории Мордовской АССР», сведения о полувосстании инсарских, саранских и чембарских ополченцев в декабре 1812г. можно найти в работе Е.В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию» См. Е.В. Тарле. Сочинения, т. VII , сс. 626 — 628).
Взято отсюда: http://shraibman.livejournal.com/879961.html