Нация есть совокупность эксплуататоров (чиновников и буржуазии) с одной стороны, и трудящихся с другой. Признание прав нации на свое государство есть ни что иное, как признание права местных бизнесменов и чиновников эксплуатировать местных трудящихся. Признание права нации на государственное самоопределение — это буржуазный национализм.
Признание каких-либо прав за нацией не имеет ничего общего с вполне понятным, очевидным и достойным правом людей изучать свой язык и постигать особенности своей культуры, не унижая при этом достоинство других людей.
Бывает так, что большинство населения поддерживает государство и национализм. Но бывает и так, что большинство населения поддерживает фашизм и этнические чистки и другие, не менее отвратительные вещи. Разумеется, сторонники социальной революции не могут и не должны заставлять людей мыслить иначе, чем люди мыслят. Но вот вести пропаганду против подобных вредных идей и движений, противодействуя им когда возможно- словом, а когда возможно- делом революционеры должны и, даже, обязаны.
Разумеется, революционеры не могут поддерживать какую-бы то ни было оккупацию, например оккупацию Чечни. Ведь оккупация есть форма буржуазного насилия и эксплуатации. Но и права нации поддерживать невозможно, поскольку и они означают насилие и эксплуатацию.
Недавно я наткнулся на текст одного левого националиста. Он пишет вещи, типичные для сторонников национальных государств, поэтому стоит их здесь привести: «Меньшинство подчиняется большинству на каждой конкретной территории. Если большинство в Севастополе говорит по русски и осознает себя частью русского народа — то это их право присоединиться к России. Также как право Норвегии отделиться от Швеции в 1905 г. — мирно и спокойно. НО если мы уважаем ваше право на самоопределение, то и вы уважайте право других: право чеченцев отделиться от России».
Иными словами в Севастополе, на территории этого города, большинство составляют русские, они, по логике автора, и должны решать вопросы.
Однако, эту логику можно продолжить. Если в Севастополе есть улица, где живут крымские татары или украинцы, сторонники крымско-татарского или украинского государства, то и они имеют право отделится от Севастополя, создать собственное буржуазное государство, с собственными границами и таможней…
Очаровательная перспектива!
На практике, конечно, никто просто так не позволит меньшинствам самоопределяться, начнутся межэтнические столкновения.
Из истории мы знаем, что процесс создания новых государств почти всегда сопровождается переделом границ, вооруженными конфликтами. Пожелание, чтобы этот процесс проходил «мирно и спокойно», есть не более чем розово-либеральные буржуазно-идилические рассуждения. Допустим, что распад Чехословакии прошел мирно, но примеров обратного в Восточной Европе и Азии больше! Процесс распада нации на отдельные буржуазные сепаратизмы, есть процесс дележа имущества и территории между конкурирующими буржуазными группировками. Думать, что они способны в принципе разрешать свои противоречия без войн, это все равно, что отрицать феномен мировых и империалистических войн!
То, что предлагает этот господин, есть бесконечное дробление мира на буржуазные микрогосударства и, как следствие, вне зависимости от его желаний, бесконечная война. Признание права всякого региона на свое государство ведет к ливанизация мира, это всеобщий Ливан 70х-80х, когда каждое село, провинциальный городок или улица в Бейруте были закреплены за отдельной буржуазной группировкой шиитов, суннитов, христиан или палестинцев из той или иной партии. На практике это означает вооруженную борьбу за расширение своих границ (чем крупнее государство, тем оно сильнее), а так же этнические чистки против нелояльных меньшинств. Зеев Жаботинский, сионистский ультранационалист, был прав, говоря, что когда речь заходит о границах и территориях, государства ведут себя не как джентльмены, а как конокрады.
Мы привели в качестве примера Севастополь. Но точно то же самое можно сказать и, к примеру, об Ингушетии, где в последние дни резко обострилась ситуация. Если произойдет восстание, о котором уже давно говорят, и если оно будет направлено на создание новой ингушской государственности, то меньшинствам на территории Ингушетии придется несладко. Вероятно с ними произойдет то, что произошло с русскоязычным населением в Чечне, когда эта республика добилась национальной независимости — людей попросту выкидывали из собственных домов.
Выше уже отчасти было сказано о классовой сущности признания прав нации на самоопределение. Ниже еще несколько слов об этом.
Любое государство, в современном мире, может существовать только развивая оборонку и промышленность. Ведь оно вынуждено конкурировать с другими и будет ими легко проглочено, если не станет модернизироваться. Отсюда необходимость для вновь созданного государства, особенно если оно невелико, предпринимать подобные усилия. Чтобы преуспеть, оно, учитывая его неразвитость и сравнительно небольшие размеры, вынуждено будет удвоить и утроить усилия на пути военно-промышленной модернизации, а значит удвоить и утроить эксплуатацию наемных работников, за счет которых все это будет делаться.
Сверх того, новое государство вынуждено изыскивать деньги и современные технологии для своего развития. Держатели ключевых финансовых позиций и новейших технологий в современном мире — это крупнейшие транснациональные компании и несколько наиболее мощных стран Запада. Таким образом, едва обретя независимость, новые государства вынуждены будут становиться в очередь получателей инвестиций и технологий, а так же военной техники. Очень скоро они попадут в тотальную зависимость от финансовых, корпоративных, политических и прочих устремлений этих самых государств и компаний.
Независимость их будет мнимой.
И ради такого проливать кровь и пот трудящимся?
***
Вопрос об отношении к национально-буржуазной независимости является сегодня одним из важнейших вопросов. Он связан с выработкой общего революционного мировоззрения в условиях современного кризиса капитализма.
Это не измышления насчет того, что революционер обязан быть космополитом или поддерживать этнические культуры. Это не вопрос о том, как лучше строить организации социально-революционного анархистского сопротивления- по территориальному или производственному принципу и где лучше вести пропаганду-в ВУЗе или на заводе. Все вышеуказанные вопросы связаны с разными условиями борьбы, подчиненной общей задаче — самоорганизации обездоленных людей поверх любых национальных и расовых барьеров. Все подобные вопросы, при наличии доброй воли, общих подходов и товарищеских отношений в соц-рев. организации — разрешимы; более того, все подобные дискуссии при означенных выше условиях плодотворны и необходимы для выработки наилучшего понимания ситуации за рамками любого сектанства. К тому же, мы можем сколько угодно спорить о преимуществах или недостатках марксистской, анархистской или левонароднической философии, но в условиях социального кризиса, войн, забастовок и бунтов такие споры станут вторичными (мы, к примеру, считаем ошибкой, что анархистские организации Европы не объединились в 1923 г. с замечательной организацией ультра-левых марксистов Германии AAUD-Е, насчитывавшей до 100.000 рабочих и стоявшей на анти-профсоюзных и антиленинистских революционных позициях) .
Но вопрос об отношении к правам нации на самоопределение — совершенно иной вопрос. Этот вопрос не допускает принципиально различных подходов и толкований в современных условиях.
Что это за условия?
Еще вчера российско-грузинская война казалась невозможной, но вот она превратилась в реальность. Растут протекционистские силы госкапитализма в экономике и расходы на оборону в России и США; военная верхушка активизируется.
Сценарий российско-украинской войны не выглядит сегодня научной фантастикой, как и гипотетические операции российской армии в Приднестровье или Белоруссии, аналитики всерьез рассуждают о возможности китайской оккупации Северной Кореи (в случае беспорядков там после смерти Ким Чен Ира), США оккупируют Афганистан и Ирак, и точат зубы на Иран.
Всем известно, что война может стать ответом капитализма на кризис.
Война — это наилучший для капитализма способ заткнуть рот всем голодным и недовольным: в воюющей стране тот, кто позволяет себе проявлять недовольство — предатель, подлежащих изоляции или ликвидации. Концентрация государственных усилий в промышленности и финансовые вливания в нее позволяют преодалет экономический спад. Бомбежки и геноциды помогают пережечь избыточную рабочую силу. Наконец, победитель получает огромный куш в виде новых рынков, ресурсов, репараций и дополнительных заказов на восстановление городов и предприятий, разрушенных войной.
Конечно, при нашей мизерной численности мы вряд ли способны на что-либо всерьез повлиять. Но вбрасывать в общество правильные идеи во время таких кризисов, но привлекать внимание общества к интернационалистской позиции мы обязаны. Иначе в нашей деятельности вообще нет никакого смысла. Мы обязаны сопротивляться против любой бойни, развязанной капиталом и чиновниками, поскольку в ней будут гибнуть не бизнесмены и чиновники, а наши товарищи, такие же люди как мы, лишенные власти и собственности — рабочие, инженеры, учителя, пенсионеры, их дети.
Вот уже как минимум 2 столетия, со времен наполеоновских войн (которые и были по-видимому первой буржузной империалистической войной) Земля служит местом для выяснения отношений между противоборствующими буржуазными нациями. Это будет еще долго продолжаться. Но мы должны четко понять, чего мы хотим.
Хотим ли мы в принципе положить этому конец с помощью перевода войны наций в войну классов, с помощью братаний на фронте с солдатами противника и поворота оружия на своих угнетателей, как это делали анархисты и левые эсеры во время Первой мировой войны? Или же мы поддерживаем права наций на самоопределение, а значит поддерживаем и войны, которые эти нации ведут, борясь за свое самоопределение?
Мы должны выбрать. Это две неприримиримые позиции, исключающие друг друга, интернационалистская и оборонческая. Между ними мира нет.
