В данной статье австралийский работник секс-индустрии, член организации Индустриальные Рабочие Мира, высказывается за солидарность и синдикализм. Впервые эта статья была опубликована в выпуске №1745, май 2012, газеты ИРМ «Индустриальный Рабочий» (Industrial Worker).
В настоящее время в анархистских и феминистских кругах идёт дискуссия о допустимости проституции и правах работников секс-индустрии. Две основные точки зрения являются почти полярной противоположностью друг друга. С одной стороны мы встречаем аболиционистский подход под руководством феминисток, таких как Мелисса Фарли, которая утверждает, что проституция является одной из форм насилия над женщинами. Фарли сказала: «Если рассматривать проституцию как насилие над женщинами, вопрос о легализации или декриминализации проституции становится бессмысленным». С другой стороны мы обнаруживаем активистов, выступающих за права секс-работников, которые считают работу в секс-индустрии гораздо ближе к любой другой работе, чем многим кажется, и которые считают, что лучшее решение для секс-работников — борьба за права трудящихся и общественное признание, а для активистов — уважение мнения секс-работников. В этой статье я расскажу, почему аболиционистский подход дискриминирует секс-работников и эксплуатирует их маргинализированное положение, в то время как подход борьбы за права предлагает возможность для проведения основательных изменений в области трудовых и общечеловеческих прав секс-работников.
Примером аргументации, выдвигаемой аболиционистами, является следующий отрывок:
«Идея о «выборе» женщины торговать собой строится согласно неолиберальному и «свободно-рыночному» учению, это та же школа мысли, которая подразумевает, что рабочие имеют реальный «выбор» и контроль над своей работой. Оно предполагает, что это выбор женщины — продавать себя, и, следовательно, мы должны сконцентрироваться на проблемах, связанных с безопасностью секс-работников, возможностью зарабатывать деньги и гонениях со стороны государства. И хотя безопасность женщин и права женщин являются первостепенными, доводы в пользу государственных борделей и объединения в профсоюзы, в лучшем случае, реформистские, в худшем — невежественные и регрессивные. Даже предложение создавать «коллективные бордели» не берет в расчёт гендерную природу проституции и её роль в поддержании мужского господства.»
«Анархисты должны требовать искоренения любых эксплуататорских практик, а не предлагать делать их безопасней или лучше.» (Взято из листовки, распространявшейся аболиционистами на семинаре по проблеме секс-индустрии в 2011 на Лондонской анархической книжной ярмарке (London Anarchist Bookfair).)
Подход Индустриальных Рабочих Мира взывает к ликвидации абсолютно всех видов эксплуатации, а не только тех, которые выгодны сторонникам перемен или тех, которые считаются особенно противными. Работа в капиталистическом мире является эксплуатацией: либо тобой пользуются, либо ты живешь за счёт использования кого-то, большинство из нас делают и то и другое. Секс в обществе капитализма и патриархата слишком часто превращается в товар и используется как способ эксплуатации. Труд и секс сами по себе не являются таковыми. Борьба с проституцией вместо борьбы с капитализмом и патриархатом нацелена не на эксплуатацию в целом. Зацикливание на гендерной природе проституции не изменит гендерное общество, в котором мы живём; скорее наоборот, оно укрепляет миф о том, что половое разделение — естественная часть жизни, которую нужно обходить. Это также затыкает рты секс-работникам, которые не соответствуют гендерно-дифференцированным представлениям о секс-работнике женского пола, группе, которую в целях удобства игнорируют всякий раз, когда она оспаривает аболиционистские рассуждения о секс-работе.
Аболиционисты обвиняют любой другой подход, отличный от их, как по сути своей реформистский, и, следовательно, не соответствующий принципам анархизма. Однако, разве сами попытки похоронить отрасль, вызванную всеобъемлющим капитализмом, подпитываемую патриархальным устройством современного мира, вместо борьбы за освобождение рабочих не являются реформистскими?
Антрополог Лора Агустин(Laura Agustin) утверждает, что аболиционистское движение приобрело силу в то время, когда теории всеобщего благоденствия набирали популярность среди среднего класса, который считал своим долгом улучшить жизнь рабочего класса(уходя от рассмотрения допустимости классовой системы в целом). Женщины из среднего класса, в частности, нашли отдушину для своего собственного гендерного притеснения, позиционируя себя как «великодушных спасительниц падших», получая таким образом положение и признание среди «мужской» общественности, которого они никогда не могли достичь раньше.
Есть много других представителей среднего класса, едва ли не миссионеров, желающих «спасти» путём внушения «падшим» своих собственных взглядов на нравственность, в современном аболиционистском движении. Это не только дает людям ощущение того, что они спасают тех, кто больше всего в этом нуждается, но и позволяет им делать это, не требуя от них (в большинстве случаев) исследовать собственные действия и привилегии. Вид кого-либо в одежде, изготовленной в потогонных цехах, с айфоном, айпадом и бесконечным количеством других гаджетов, собранных в устрашающих условиях, призывающего к ликвидации секс-индустрии, никогда не перестанет поражать меня. Это, должно быть, одна из тех немногих отраслей, которые люди призывают уничтожить, потому что там происходит все худшее. Они могут признавать, что положение рабочих на фабриках Apple равносильно рабству, что случаи изнасилования и домогательств работниц, производящих одежду, в некоторых фабриках равносильны сексуальному рабству, но они заявляют, что упразднение обеих отраслей нежелательно, т.к. массовое производство одежды и техники являются неотъемлемой частью нашей жизни. Я имею право спросить: для кого? Для рабочих, производящих подобную продукцию? Они не пользуется теми продуктами, которые они производят, вкалывая на этих фабриках, они не получают такой выгоды от своей работы, какую получают секс-работники в их стране. Сдается мне, что истинная необходимость продукта оценивается сквозь призму потребителя, не работника, несмотря на то, что в этом аболиционисты обвиняют только противников аболиционизма. Призыв к ликвидации сферы сексуальных услуг остаётся, большей частью, способом утверждения собственной бескорыстности без необходимости утруждать себя постановкой вопроса о своих социальных привилегиях. Это сугубо велфаристская и реформистская позиция.
Разве секс (или возможность им заниматься, если вы этого хотите) является не столь же жизненно важным или хотя бы необходимым для здоровья и счастья, как что-либо из вышеперечисленного? Секс является частью нашей жизни, люди должны быть вольны получать от него удовольствие и заниматься им, а не думать о нем, как о чем-то плохом, грязном или постыдном. Я не говорю о том, что каждый должен быть обязан обеспечить секс кому-нибудь другому, если только они этого не хотят, но подчёркиваю, что попытки оправдать ликвидацию индустрии сексуальных услуг аргументами о том, что «секс не является необходимым», невероятно неубедительны, когда существует столько отраслей промышленности, производящих бесполезные вещи. Опять таки, они делают больший упор на потребителя, чем на работника. Вместо того, чтобы сосредоточить внимание на том, что секс-работники думают о своей работе, как важно для них это, как они себя чувствуют из-за этого, нам говорят сосредоточить своё внимание на том факте, что их потребителям это на самом деле не нужно. Работник сводится до вещи, вещи, которая нуждается в спасении, хочет она того или нет.
Разве работник не может получать удовольствие от своей работы, несмотря на капитализм? Разве женщина не может получать удовольствие от секса, несмотря на патриархат? Если вы отвечаете, что они могут, тогда почему вам так тяжело поверить в то, что есть такие секс-работники, которые предпочитают эту работу и/или получают от неё удовольствие, вопреки капитализму и патриархату, а не благодаря им? Аболиционисты говорили мне, что такое невозможно в секс-индустрии, что все кто, наслаждается своей работой, или даже те, кому она не нравится, но они не видят более привлекательных возможностей для себя, делают это из-за привитого им женоненавистничества. Т.е. если бы они освободились от него, приняв аболиционистский образ мышления (в связи с тем, что любой другой основан на приобретённом женоненавистничестве и потому неправилен), то увидели бы правду. Это звучит ужасно похожим на религиозную догму и зачастую принимается с таким же фанатизмом. Аболиционистский подход отказывается ценить или даже признавать ум, силу, опыт и знания секс-работников. Это дискриминация, выдающая себя за феминизм. Если вы хотите равенства для женщин, то вы должны слушать всех женщин, а не только тех, которые говорят то, что вы хотите услышать.
Аболиционисты, кажется, рассматривают секс-работников, которые не соглашаются с их мнением, как людей со слишком промытыми патриархатом мозгами, чтобы защищать себя, или как особую нерепрезантативную, в сравнении с большинством, группу. Как анархист, я рассматриваю любую работу в капиталистическом мире как эксплуатацию, и сексуальная работа не исключение. Я все равно не верю, что работа, предполагающая секс, обязательно связана с большей эксплуатацией или более вредна, чем любая другая форма подневольного наёмного труда. Это не означает, что в секс-индустрии не существует жестоких нарушений прав трудящихся; они есть, и я буду бороться за то, чтобы преодолеть их. (Признавая эти нарушения я не утверждаю, что не бывает хорошего в отношениях между работниками, а также между работниками и клиентами.)
Если кто-то действительно хочет уважать и защищать права секс-работников, этот человек должен посмотреть, какие методы работают. Мы живем не в некой анархической утопии, где люди не вынуждены работать там, где они не хотят, лишь бы только свести концы с концами, поэтому я не вижу смысла в том, чтобы тратить время на обсуждение того, должны ли секс-работники существовать в анархическом обществе и как это будет выглядеть, если это будет отнимать время на защиту прав секс-работников здесь и сейчас.
Аболиционисты часто жалуются на защитников прав за то, что те используют язык с целью «узаконить» эту индустрию путём использованию таких терминов, как «клиент» вместо «джон» и «работник» вместо «проститутка». Секс-работники и защитники их прав отказались от старых терминов, так как это те термины, которые зачастую используются для заявления о беспомощности и дискриминации работников, в то время как «клиент» и «секс-работник» имеют гораздо более нейтральное значение. Аболиционисты не безгрешны при использовании языка для продвижения своей политики. Часто термин «проститутка» используется для того, чтобы охарактеризовать секс-работников. Это определяет работника как беспомощную жертву. После того как вы определили кого-либо как неспособного действовать в своих интересах, становится легче игнорировать его голос, считать, что вы знаете, что действительно в его интересах, и что вы действуете в его интересах или защищаете их.
Другое обвинение в адрес защитников прав состоит в том, что они ставят желания клиента выше потребностей и безопасности работника, или что они пытаются узаконить коммерческий сексуальный обмен (который не считается аболиционистами законной услугой). Я так не считаю, так как большинство защитников прав являются или являлись секс-работниками, или имеют тесные связи с секс-работниками, и они в первую очередь уделяют внимание правам, потребностям и безопасности секс-работников. Например, Альянс Скарлет (Scarlet Alliance), национальное общество защиты секс-работников, состоит из действующих и бывших секс-работников. Люди, которые могут быть заинтересованы в эксплуатации рабочих, например, работодатели, не могут к нему присоединиться.
То, что они не уделяют большого внимания навешиванию ярлыков клиентам (в любом случае клиенты слишком разнообразны, чтобы присвоить им один ярлык) не является отражением того, насколько важны потребности и безопасность секс-работников. На самом деле, это от того, что они имеют первостепенное значение для движения в защиту прав, которое уделяет внимание не созданию моральных суждений о клиентах, а организации трудящихся и защите интересов работников. Не замечать огромное число изменений, которые могут быть сделаны с помощью организации работников и совместной защиты, в угоду морализаторству касательно причин, по которым индустрия существует, и является ли она необходимой, значит приносить в жертву права и благополучие работников ради теоретических достижений.
В конечном счёте, аболиционисты используют свою власть и социальные привилегии, чтобы воспользоваться маргинальной позицией секс-работников, то есть совершают то, в чем они обвиняют клиентов. Разница в том, что они стремятся не к сексуальному, но к моральному удовлетворению. Аболиционистский подход не помогает секс-работникам, и даже не поддерживает их самооценку. Скорее, такой метод указывает им роли, и наказывает их, если они отказываются эти роли исполнять. Подход защиты прав секс-работников действует так же, как действуют движения за права всех рабочих и движения против дискриминации, признавая за ними возможность реализации своих прав, оказывая поддержку и проявляя солидарность.
Не существует антикапиталистического проекта того, как лучше всего искоренить эксплуатацию, скорее есть несколько точек зрения, которые в свою очередь могут делиться на подвиды, насчёт того, как достичь свободного общества. Я считаю, что когда дело доходит до уничтожения эксплуатации на рабочем месте, синдикализм—это тот доступный метод, который лучше всего подходит для борьбы. Когда рабочее место бордель, стрип-клуб, улица, номер в мотеле, и т.д., основы борьбы ничем не отличаются от используемых другими пролетариями. Секс-работники должны иметь возможность объединяться, пока что не существует союза секс-работников. Хотя мне хотелось бы, чтобы существовал союз секс-работников, я также считаю, что вера в то, что все рабочие равны, что все мы являемся наёмными рабами, что все мы вместе вовлечены в эту борьбу, и что именно начальники — наши настоящие враги, делает ИРМ идеальным союзом для маргинализированных рабочих, которые остаются незамеченными существующими профсоюзами. Вместе с тем, это действительно идеальный профсоюз для всех рабочих. Такие действия, как вступление в ИРМ и использование силы союза, а не своего одинокого голоса, для отстаивания изменений, являются одним из способов, с помощью которых секс-работники могут вести свою битву. Ещё один способ — присоединиться к Альянсу Скарлет, самой массовой национальной организации секс-работников в Австралии. Как и в ИРМ, боссы не имеют права на вступление, это означает, что интересы Альянса Скарлет — это исключительно интересы трудящихся, а не начальников или аболиционистов. Именно подобные действия, действия, которые поддерживают секс-работников, нужны нам чтобы бороться с дискриминацией и маргинализацией, которые существуют в обществе.
Если активисты действительно заинтересованы в правах секс-работников, они должны прислушаться к нам, даже если то, что мы хотим сказать, тяжело слышать, и они должны поддерживать нас, даже если им не нравится то, что мы делаем. Только когда все рабочие объединятся, мы обретём силу, чтобы бороться с капитализмом и начальством. Мы просим не спасения наших душ, а солидарности.
Оригинал (английский): Sex Work: Solidarity Not Salvation