Константин Чернец
Революционеры-народники буквально своими телами замостили пропасть, отделявшую их от народа.
Мы смотрим на Иран. Чем больше убитых, тем больше готовых рискнуть своей жизнью ради… Ради…
Ради собственной человеческой сущности. Неизвестно, что это? Неизвестно, есть ли она? Если неизвестно – то так она выясняется, если её нет – так она созидается. Бывает, что самое усилие свидетельства, мученичества оказывается достаточным основанием самого себя. В этом ни капли суицидальности. Можно уличить идущего на Свидетельство в «нигилизме», можно. Но только в таком, что был свойствен первым Иисусовым свидетелям (martyroi) I-II вв. или российским народникам XIX в. Они смотрят на «империю сил» как на nihil, всё, что ценно для неё, для них – пустота. Свидетельство есть человеческое красное сердце бунта, бунт – концентрированное свидетельство масс, кристаллизующихся в общину. Нет мартириона (шахадата) – нет экклесии (уммы).
http://czerniec.livejournal.com/68138.html
«С того самого момента, как Валид, правитель Медины, попросил Хусейна присягнуть ему на верность, на что тот ответил: НЕТ! — и за этот отказ он был предан смерти — Хусейн становится шахидом, поскольку слово шахид в данном случае не обязательно обозначает кого-либо, кто был убит, а относится именно к свидетельствующему, нацеленному на неприятие осуществленных перемен. Шахид — это человек, который с момента принятия подобного решения выбирает для себя шахадат, даже несмотря на то, что между его решением и смертью могут пройти месяцы и даже годы» (Али Шариати, «Джихад и шахадат»)
«Что же представляет собой человек бунтующий»? Это человек, говорящий «нет». Но, отрицая, он не отрекается: это человек, уже первым своим действием говорящий «да». Раб, всю жизнь исполнявший господские распоряжения, вдруг считает последнее из них неприемлемым. Каково же содержание его «нет’»?
«Нет» может, например, означать: «слишком долго я терпел», «до сих пор — так уж и быть, но дальше — хватит», «вы заходите слишком далеко» и еще: «есть предел, переступить который я вам не позволю» Вообще говоря, это «нет» утверждает существование границы. Та же идея предела обнаруживается в чувстве бунтаря, что другой «слишком много на себя берет», простирает свои права дальше границы, за которой лежит область суверенных пав, ставящих преграду всякому на них посягательству». (А. Камю, «Бунтующий человек»)
Уже потому, что власти предержащие готовы к человекоубийствам, они должны быть свергнуты, а носители этой власти – судимы. Здесь само свидетельство оказывается самодостаточной целью и мотивом сопротивления. Насилие порождает сопротивление и вместе с ним идеологию сопротивления.
Если рухнет, или измельчает то дело, в разливе которого погибли вовлечённые им люди? Что делает жертву – небессмысленной? Жертва не бывает бессмысленной, хотя бы потому, что это событие – свидетельство – порождает все дальнейшие смыслы. Тертуллиан: «Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся; кровь мучеников есть семя христианства».
Но к жертве не готов человек, для которого это со-бытие не может стать с-видетельством. Вне со-общества, сообщающего и сообщающегося общества исчезновение не созидает жертвенного смысла. Жертва – нечто воссоединяющее. Для тех, кто ищет соединения, она прорывает преграды. Нет уммы – нет шахадата. Шахадат, свидетельство – это особая (контр)культура, плод сложно-сплетённого межчеловеческого растения. Если вы знаете, что с тюрьмой или смертью на улице вы причиняете нестерпимый (и прежде всего душевный!) ущерб своей семье, друзьям, всем, кто сопряжён с вами любовной привязанностью – эта жертва приобретает злой, болезненный смысл: выглядит как каприз, своевольная экстравагантность. Вы будто эгоистически предали всех, кто хотел, чтобы вы жили. Почти невозможно решиться. Даже в сегодняшнем бурлящем Иране молодые бунтари жалуются на сердитое непонимание старших. У которых есть телевизор. Которые не приемлют иного свидетельства, кроме телевизионного.
Но у них есть множество живых товарищей, смотрящих по сторонам не через стекло экрана. Вне безусловной поддержки со-свидетельствующих свидетельство не состоится. Или… или нужно запастись терпением и надеждой подобно той, что двигала первыми. Первый – он иисусоподобен.