Задачи и определения
Задача этой работы — обрисовать анализ теории привилегий анархистами классовой борьбы. Многие из нас чувствуют, что «привилегия» подходящий термин для описания тех разновидностей угнетения, которые имеют место за пределами экономических классов. Этот текст может помочь нам понять, как эти виды угнетения влияют на наши общественные отношения и пересекаются с нашей борьбой в рамках экономического рабочего класса. Он написан членами женской фракции Анархической Федерации. Данный текст не представляет все наши взгляды и является частью продолжающейся дискуссии в Федерации.
Что мы подразумеваем под словом «привилегия», а что нет? Привилегия подразумевает, что везде где существует система угнетения (такая как капитализм, патриархат, господство белых, гетеронормативность) есть угнетённая группа, и есть привилегированная группа, которая извлекает выгоду из угнетения, которое эта система создаёт[1]. Привилегированная группа не обязана быть активным сторонником системы угнетения, или даже знать о ней, чтобы получать от неё выгоду. Она получает преимущества от представления о себе как о норме и обеспечение её нужд рассматривается как что-то естественное, в то время как угнетённая группа считается «другой», и её потребности рассматриваются как «особые факторы». Иногда выгоды привилегированной группы от системы очевидны и материальны, например, от женщины ожидается выполнение всей работы по дому, и их партнеры мужчины получают выгоду от их неоплачиваемого труда. В других случаях, выгоды более неуловимы и незаметны, например, когда тот или иной гнёт снимается с привилегированной группы и перекладывается на остальных, например, молодых чернокожих и азиатов полиция останавливает и обыскивает с на 28% большей вероятностью, чем белых[2]. Дело здесь не в том, что притеснение полицией белой молодёжи не происходит, и не в том, что будучи выходцем из рабочего класса или белым иммигрантом-европейцем вы с меньшей вероятностью столкнётесь с полицейским гнётом, дело в том, что число чернокожих и азиатов, становящихся объектами внимания полиции, непропорционально выше в сравнении с белыми, и, в результате этого, если вы переносите наркотики и вы белый, при прочих равных условиях, вы с гораздо большей вероятностью сможете избежать наказания, чем в случае, если бы вы были чернокожим. В Великобритании белых также с меньшей вероятностью арестовывают и оставляют в предварительном заключении, и они реже становятся жертвами преступлений против личности[3]. Чернокожие сегодня сталкиваются с гораздо более высоким уровнем безработицы в Великобритании, чем в США[4]. Эти цитаты приведены здесь не с целью выдвинуть идею общества, где люди всех рас и этносов будут сталкиваться с одинаковыми препятствиями, мы хотим построить общество, в котором никто не будет сталкиваться с такими препятствиями. Цель, отчасти, в том, чтобы осознать, как работают системы угнетения, а значит признать тот факт, что если чернокожие и представители этнических меньшинств с большей вероятностью сталкиваются с этими трудностями, тогда исходя из простой математики, белые с меньшей вероятностью сталкиваются с ними, и это значит, что у них есть преимущество, привилегия, в том числе и привилегия отсутствия надобности знать о масштабах проблемы.
Привилегированная группа также может, в какой-то мере, угнетаться требованиями системы, которая делает её привилегированной, например, от мужчины при патриархате ожидается, что он не будет демонстрировать слабость или эмоции, и мужчинам не доверяют как опекунам или сиделкам. Однако, при патриархате мужчин угнетают не за то, что они мужчины, их угнетают потому, что это необходимо для поддержания угнетения женщин. Чтобы женщины воспринимали себя слабыми, иррациональными и подходящими только на роль няньки, они должны верить в то, что мужчины сильнее, менее эмоциональны и неспособны заботиться о тех, кто в этом нуждается; поэтому мужчина, демонстрирующий слабость, эмоции и способность к опекунскому труду наказывается патриархатом за то, что вредит репутации своей группы, давая женщинам возможность ставить под вопрос их угнетение.
Понятно, что там где есть угнетённая группа, есть и привилегированная группа, так как система угнетения не будет существовать долго, если никто не будет получать от неё выгод. Важно понимать, что члены привилегированной группы в какой-либо из этих систем могут также быть угнетёнными в любой другой, и это позволяет разобщить борьбу и подавить революционную активность. Мы разделены, социально и политически, недостаточными знаниями о своих привилегиях и о том, как они используются чтобы настраивать наши интересы друг против друга и ослаблять нашу солидарность.
Термин «привилегия» имеет неоднозначную связь с классовой борьбой, и чтобы понять почему, мы должны рассмотреть некоторые различия между экономическим и общественным классом и их и ошибочное смешение. Общественный класс описывает культурные идентичности рабочего класса, среднего класса и высшего класса. Эти идентичности очень похожи на те, что построены на гендере, расе, или сконструированы обществом, созданы обществом на основе его предубеждений и ожиданий касательно людей из этих категорий. Экономическое классовое деление представляет из себя совсем другое явление. Оно описывает экономический рабочий и правящий классы, как определил Маркс. Экономическое классовое разделение действует при капитализме и основывается на владении материальными ресурсами, вне зависимости от вашей личностной идентичности или общественного положения. Вот почему богатый, возведённый в рыцари капиталист вроде Алана Шугара может охарактеризовать себя как «мальчика из рабочего класса, добившегося успеха». Он явно не принадлежит к рабочему классу, если мы посмотрим с экономической точки зрения, но он цепляется за эту социальную идентичность в надежде на то, что это каким-то образом оправдает эксплуатацию, происходящую в его бизнес-империи. Он смешивает социальные и экономические классы, чтобы идентифицировать себя с угнетённой группой (социальным рабочим классом), и таким образом отрицает свою существенную привилегию (как части экономического правящего класса). Будучи частью правящего при капитализме класса невозможно поддерживать борьбу против этой системы. Потому что в отличии от любой другой привилегированной группы, правящий класс напрямую ответственен за ту самую эксплуатацию, на противостояние которой он бы в таком случае претендовал.
Это не делает экономическую классовую систему угнетением «первостепенной важности», а остальные «второстепенными», но это означает, что экономическая классовая борьба принимает иные формы и имеет нисколько иные цели, нежели борьба, обусловленная культурными идентичностями. Например, мы ставим перед собой задачу покончить с капитализмом посредством революции, в ходе которой рабочий класс отберёт средства производства у правящего класса и построит безвластное коммунистическое общество, в котором не будет правящего класса. Для других упомянутых видов борьбы, это выглядит иначе—мы не можем принудить мужчин отказаться от их маскулинности, или белых от их белизны, или отправить их всех на гильотину и вернуть себе их власть и привилегии, словно это ресурсы, которые были ими накоплены. Вместо этого, нам нужно разобрать и понять системы, которые стремятся к сосредоточению власти и ресурсов в руках привилегированных в культурном отношении и оспорить сами концепции гендера, сексуальности, расы и т.д. которые используются для выстраивания идентичностей, которые нас разъединяют.
Большая часть недовольства термином «привилегия» внутри движений за классовую борьбу происходит от того, что предпринимается попытка провести прямую аналогию с привилегией правящего класса, в то время как это не вполне работает. Те кто родился в семье, которая владеет сетью супермаркетов или заводов могут, когда они унаследуют свое состояние, отказаться от него. Они могут коллективизировать свою империю и передать ее работникам, прийти и работать в ней сами, получая такую же долю прибыли, как и все остальные. Капиталисты могут, если захотят, отказаться от своих привилегий. Это позволяет нам считать их плохими, если они этого не делают, и оправдывает насильственную экспроприацию их имущества в революционной ситуации. Мужчины же, белые, гетеросексуальные люди, гендерно конформные люди и т.д., не могут отказаться от своих привилегий — как бы сильно они этого хотели. Они навязаны им системой, из которой они не могут устраниться или предпочесть прекратить извлекать из нее выгоду. Это сравнение с привилегиями правящего класса создает у многих ощущение, будто они обвиняются в накоплении того, на что они не имеют права, и что на их осуждают за это, или заставляют чувствовать себя виноватыми или проходить через что-то вроде бесконечного покаяния, чтобы заслужить прощение за свои привилегии. Но дело обстоит иначе. Раскаяние не несёт какой-либо пользы, в отличии от просвещения и осмотрительного поведения. Если вы ничего не извлекли для себя из этого текста, извлеките это: вы не несете ответственности за систему, которая дает вам ваши привилегии, а только за то, как вы на неё реагируете. Привилегированные (за исключением представителей экономического правящего класса), играют важную роль в борьбе против системы, которая дает им эти привилегии—только это не руководящая роль.
Ответ на возражение против привилегий
Итак, раз они её не выбирали и ничего не могут с этим поделать, зачем называть людей «привилегированными»? Не достаточно ли говорить о расизме, сексизме, гомофобии и т.д. без необходимости называть белых, мужчин и гетеросексуальных людей словами, которые их задевают? Если вы возражаете именно из-за терминологии, имейте ввиду, что радикальные черные активисты, феминистки, квир активисты и активисты с ограниченными возможностями широко используют термин «привилегия». Угнетенным группам нужно возглавлять борьбу, которая положит конец их притеснению, и это значит, что эти угнетенные группы должны играть определяющую роль в борьбе и определять термины, которые мы используем при её обсуждении. В конце концов, не группам, ведущим классовую борьбу, состоящим преимущественно из белых мужчин, решать за не белых и женщин, какие слова полезны в борьбе против превосходства белых и патриархата. Если вам не нравится термин, но вы согласны с общим принципом, то свидетельством вашей действительной солидарности будет оставление вашего личного дискомфорта за рамками дискуссии, признание выбранной терминологии и использование терминологии, которую выбрали те, кто стоит на переднем крае этой борьбы.
Другим распространенным возражением против концепции привилегий является то, что она выделяет культурный статус из отсутствия угнетения. Вы можете сказать, что не сталкиваться с систематическим предубеждением против твоего цвета кожи—это не привилегия, так должно быть для всех. Что испытывать на себе расизм—это отклонение от нормы. Отсутствие расового притеснения должно быть признано опытом «по умолчанию». Проблема в том, что если не испытывать угнетение—это опыт «по умолчанию», то переживание угнетения помещает вас вне опыта «по умолчанию» в специальную категорию, которая, в свою очередь, скрывает большое количество угнетения от остальных. Говоря о привилегии мы показываем, что того, что является нормой для тех, кто не испытывает притеснений, до сих пор нет у тех, кто их испытывает. Если говорить об одной только гомофобии, можно открыть существование предрассудков—стереотипов о том, как геи и лесбиянки себя ведут, или факты насилия в отношении людей из за их сексуальности. Странно было бы встретить анархиста, который не осуждал бы эти вещи. Однако, если говорить о привилегии гетеросексуалов, взору открывается другая сторона системы, невидимая сторона: какое поведение считается «характерным» для натуралов? Его не существует — гетеросексуалы не рассматриваются как сексуальная категории, они рассматриваются как не «геи». Вам не надо беспокоиться о том, что вы произведете впечатление «слишком уж натурала», когда вы собираетесь на собеседование, или ваши гетеросексуальные друзья подумают, что вы отрицаете вашу гетеросексуальность, если вы одеваетесь или разговариваете недостаточно гетеросексуально, или что вашим друзьям-геям будет неудобно, если вы возьмете их в гетеросексуальный клуб, или, если они смутят вас, сказав что-то грубое о том, что к ним подкатил кто-то противоположного пола. Этот анализ выходит за рамки беспокойства о дискриминации или предубеждениях, подбираясь к самой сути того, что мы считаем нормальным и нейтральным, а что рассматриваем, как отличное и другое, что нуждается в объяснении, что является само собой разумеющимся—предрассудки в пользу гетеросексуальности не воспринимаются, как предрассудки , потому что они встроены в наше представление о том, как должно быть «по умолчанию».
Полезно осознавать это, потому что, когда мы смотрим на притеснения «в отрыве», мы склонны приписывать их к личным или социальным предрассудкам, гомофобным законам, которые могут быть отменены, расовой дискриминации, которая может быть запрещена в законодательном порядке. Сами по себе, такие термины как «расизм», «сексизм», «эйблизм»(ущемление лиц с ограниченными возможностями) не объясняют того, как угнетение вплетено в ткань общества и в повседневную жизнь, они объясняют их просто как отдельные пятна на обществе, которые могут быть стёрты без следа, оставив ткань нетронутой.[5]
Теория привилегий представляет из себя систему. Она объясняет, почему устранения предрассудков и дискриминации недостаточно для того, чтобы устранить угнетение. Она показывает, как общество должно быть реорганизовано. Когда люди говорят о том, что они «не различают цветов» по отношению к расе, они думают, что они не расисты, но это обычно означает, что они просто думают, что могут преспокойно игнорировать различия в происхождении и жизненном опыте, связанные с расой, и ожидать, что приоритеты и мировоззрение каждого человека должны быть такими же, как и у белых людей, они считают их «нормальными». Это означает, что они думают, что не должны слушать людей, которые пытаются объяснить, почему для них ситуация иная. Они хотят, чтобы различия исчезли и чтобы все были равными, но, пытаясь игнорировать различия, они лишь усиливают их. Признание привилегий означает признание существования различий в опыте, о которых мы можем не знать. Это значит быть готовыми слушать, когда люди говорят нам о том, как их опыт отличается от нашего. Это значит пытаться осмыслить новую «нормальность», которую мы могли бы осуществить в обществе устроенном иначе, вместо того, чтобы исключать опыт, который не вписывается в рамки нашего представления о «нормальности».
Интерсекциональность и Кириархия
Кириархия — это концепция связанных систем угнетения, идея о том, что капитализм, патриархат, превосходство белых, гетеронормативность, циснормативность, теократия и другие системы, для которых у нас не всегда есть названия, связаны между собой, воздействуют между собой и поддерживают друг друга. Слово «кириархия»—это также удобное словесно-понятийное сокращение, которое позволяет нам сэкономить время, избежав перечисления списка всех систем угнетения, всякий раз когда вы захотите объяснить эту концепцию. Эта концепция гласит, что всякий, кто борется с угнетением любого рода, сражается в той же войне, просто мы сражаемся в ней на несметном множестве разных фронтов.
Интерсекциональность — это идея о том, что все мы являемся привилегированными в некоторых из этих систем и угнетёнными в других, и что, поскольку эти системы влияют друг на друга, наши угнетения и привилегии имеют точки пересечения. Это значит, что каждый из нас испытывает угнетение, характерное для его индивидуальной комбинации из классовой принадлежности, гендера, расы, сексуальной ориентации, трудоспособности, возраста и т.п. [6][7]
Классовый анализ имеет тенденцию к выделению капитализма в отдельную от других систем в кириархии. Как было изложено выше, капитализм действует иначе, нежели системы угнетения, основанные на идентичности или культуре, но было бы сильным упрощением отбросить эти виды угнетения как вторичные или как не более чем выражения капитализма. Так, патриархат существовал задолго до современного промышленного капитализма и, есть основания полагать, до появления денег как таковых [8], и нетрудно представить себе пост-капиталистическое общество, в котором всё ещё сохранятся репрессивные гендерные роли[9]. Так как анархисты противостоят всем системам угнетения, мы признаём, что одной только борьбы с капитализмом недостаточно, и что другие виды угнетения не улетучатся «после революции». Если мы хотим пост-революционного общества, свободного от всех видов угнетения, нужно чтобы все угнетённые имели равное значение при его строительстве, и это значит, что нам нужно присмотреться к тем видам угнетения, которым мы не подвержены, и работать над пониманием того, как функционирует каждая система: по отдельности, в отношениях с капитализмом и другими системами угнетения и как часть кириархии.[10]
Мы привыкли говорить о сексизме или расизме как о явлениях, разделяющих рабочий класс. Кириархия позволяет нам уйти от примата классового вопроса, значительно сохраняя его в общей картине. Так же как сексизм и расизм разобщают классовую борьбу, капитализм и расизм разобщают гендерную борьбу, а сексизм и капитализм вызывают разногласия в борьбе угнетённых по расовому признаку. Все системы угнетения разобщают борьбу против всех других систем, с которыми они пересекаются. Это оттого, что наши собственные привязанности разделены нашими же комбинациями привилегий и угнетений, и мы отдаем предпочтение тем видам борьбы, которые мы видим приоритетными по отношению к другим, в ущерб солидарности. Вот почему третий пункт Целей и Принципов [11] Анархической Федерации предостерегает против межклассовых объединений, но мы также должны избегать кампаний, которые продвигают цели какой-либо угнетённой группы в ущерб интересам любой другой группы, не только класса. Это вовсе не означает, что в каждой кампании необходимо затрагивать причины каждого угнетения в равной степени, в действительности это означает, что нам необходимо не забывать о том, как наши привилегии ослепляют нас по отношению к угнетениям, которые мы можем в виду незнания воспроизводить в ходе наших кампании. Мы должны учитывать много большее, чем просто классовую борьбу, когда думаем о том, движет ли кампания нас вперед или откатывает назад как анархистов. Умение проанализировать и определить то, как системы угнетения пересекаются—жизненно важно, тем более, что нанесение ударов по этим системам в точках их пересечения может быть наиболее эффективным для нас способом объединения всех видов борьбы и укрепления солидарности между целым рядом идеологических фронтов.
Некоторые примеры
В начале 1800-х годов состоялось несколько забастовок мужчин-рабочих текстильных фабрик против того, чтобы женщины получали работу на их фабриках, потому что более низкая оплата женского труда позволяла им сбивать цену на труд рабочих-мужчин[12]. Сопряжение капитализма и патриархата означало, что женщины были угнетены капиталистами в обеих сферах, и как рабочие, и как женщины (получая меньшую оплату за труд по сравнению с мужчинами), и мужчинами они тоже были угнетены вдвойне, и как женщины, и как рабочие (принуждаемые оставаться в бытовой сфере, соглашаясь даже на менее оплачиваемую работу). Когда меняющиеся условия труда (механизация) сделали задачу ограничения женщин в их традиционной роли слишком сложной, профсоюзы, наконец, уступили здравому смыслу, и начали кампании, охватывающие эти смежные вопросы, что позволило женщинам вступать в профсоюзы и устраивать кампании за повышение оплаты их труда.
С 70-х годов и по сей день, некоторые течения радикального феминизма отказываются признавать обоснованность транс*-борьбы, не пуская транс-женщин в женские пространства (см. полемику вокруг Radfem 2012 и некоторых воркшопов Women Up North 2012 и их принципа «женщины, родившиеся женщинами»). Прямым результатом этого является то же, что и в предыдущем примере: самые угнетенные сталкиваются с неприятностями на обоих фронтах (в данном случае циснормативности и патриархата) при общении с феминистками, движение которых по определению должно быть на переднем крае борьбы с угнетением, которое затрагивает обе стороны (патриархат), а на поверку терпит провал в одной из своих самых ярких точек пересечения. Это также привело к делению феминистского движения на фракции и к стагнации теории в связи с непониманием транс*-активистов, чьи приоритеты и борьба имеют столь много общего с феминизмом. Единственным положительным последствием всех этих последних случаев было объединение феминисток и групп транс*-активистов с целью оспорить политику участия в Radfem 2012. Это ведет к наращиванию общения, солидарности и возможности совместных действий между этими группами.
Приведенные выше примеры означают, что помнить о наших привилегиях и угнетениях существенно важно для совместной организации, для осознания того, в каких точках другие виды борьбы пересекаются с нашей собственной, и какой должна быть наша роль в таких ситуациях, где наш опыт будет полезен а где он будет мешать, где мы должны внимательно слушать, а где мы можем оказывать конструктивное содействие. Признание привилегий в такой ситуации значит признание того, что ответственность за критику системы угнетения лежит не только на угнетенной группе, а на каждом из нас, потому что принадлежность к привилегированной группе не делает вас нейтральным, она означает, что вы имеете преимущество. При этом, когда мы вступаем в борьбу против собственного преимущества, мы должны помнить, что делаем это не из чувства долга, чувства вины, или альтруизма, а потому, что все наша борьба взаимосвязана. Чем больше мы сможем создать союзов в борьбе против систем угнетения, которые используются, чтобы разделить нас, тем лучше мы сможем объединяться против сил, которые эксплуатируют всех нас. Никто из нас не сможет сделать этого в одиночку.
Миф об «Олимпиаде Угнетений»
Параллели, которые проводятся между движениями чернокожих и женщин всегда могут обернуться эдакими экзаменами 11-plus (отборочные экзамены для зачисления в ту или иную среднюю школу в Великобритании): кого сильнее эксплуатируют? Наша цель не сравнение. Мы стремимся описать это сложное переплетение сил, являющееся рабочим классом; мы стремимся разрушить властные отношения между нами, на которые опирается иерархическая власть международного капитала. Ведь ни один мужчина не может представлять нас как женщины, равно как и белые не могут говорить об опыте чёрных и сами покончить с их угнетением. Также мы не стремимся убедить мужчин в нашем феминизме. В конечном счёте, они будут «убеждены» нашей силой. Мы предлагаем им то же самое, что мы предлагаем наиболее привилегированным женщинам: силу для борьбы с их врагами. Им надо заплатить за неё — изжить их привилегии в отношении нас.[13]
Когда мы говорим, что кто-то имеет привилегии как белый это не означает, что он не может испытывать целый ряд других притеснений. Когда мы говорим, что кто-то страдает от патриархального угнетения, это не означает, что она также не может иметь множества других привилегий. Не существует балльной системы для учёта того, насколько привилегированным или угнетенным вы являетесь по сравнению с другим человеком, и нет смысла пытаться её создать. Единственное направление, по которому ваша привилегированность или угнетённость делает ваш вклад в борьбу более или менее правомерным,—это актуальность этой борьбы для вашего собственного жизненного опыта.
У черной лесбиянки инвалида из рабочего класса жизнь не обязательно будет тяжелее, чем у белого трудоспособного гетеросексуального циснормативного мужчины из рабочего класса, но у нее будет гораздо больше понимания того, что у класса, расы, инвалидности, пола и сексуальности есть много точек пересечения. Дело не в том, что как наиболее угнетенная в комнате она должна руководить дискуссией, а в том, что ее опыт дает ей отсутствующее у него правильное представление о соответствующих пунктах борьбы, требованиях, которые будут наиболее эффективны, начальниках, которые представляют наибольшую проблему, лучшем месте и времени для проведения митингов или о том, как сформулировать призыв на митинг так, чтобы он приглянулся большему числу людей, о способах справляться со сложными проблемами, которые весьма вероятно не приходили в голову тем, кто угнетён по меньшему числу параметров. Он должен слушать ее не потому, что она более угнетена, чем он (хотя так вполне может быть), а потому, что для борьбы жизненно важно, чтобы она была услышана, и потому, что предрассудки, к которым общество нас приучает, которые всё ещё влияют на наиболее классово сознательных из нас, продолжают создавать для неё трудности в том, чтобы быть услышанной, а для нас в том, чтобы услышать ее.
Некоторые возразят, мол, правительства, государственные органы и корпорации известны тем, что используют подобные аргументы чтобы назначать на влиятельные или ответственные посты или повышать в должности конкретных людей, либо в качестве благонамеренных попыток убедить общество в том, что угнетенные группы представлены, либо в качестве циничных упражнений в очковтирательстве для улучшения собственного имиджа. Это служит государству и капиталу, заставляя людей верить в то, что они представлены, и что их наиболее эффективная возможность для осуществления перемен состоит в поддержке этих представителей или обращении к ним с петициями. Это и есть то, что мы подразумеваем под межклассовыми союзами в 3-ем пункте Целей и Принципов, и безусловно мы выступаем против идеи того, например, что женщина премьер-министр, будет способна сделать больше для женщин из рабочего класса, чем мужчина премьер-министр сделает для мужчин из рабочего класса. Следует помнить, что теория привилегий сама по себе не является движением, это анализ, которым пользуются разнообразные движения: либеральное и радикальное, реформистское и революционное. Аналогичным образом, риторика солидарности и классового единства используется левыми для получения ими власти, несмотря на то, что мы используем те же концепции в борьбе с властными структурами. Тот факт, что некоторые будут использовать идею привилегий, чтобы рекламировать себя как общественных лидеров и реформистских кандидатов на выборах, вовсе не означает, что это и есть основная логика теории привилегий или ее неизбежное следствие. Для нас, как анархистов—адептов классовой борьбы, идентичности наложенные на нас кириархией и политиками, которые поддерживают ее, делают нас готовыми объединяться в борьбе против всякого угнетения, а не закреплять социальные модели, гордиться тем что мы сами их осознаем, настаивать на особых правах в соответствии с нашим происхождением или биологическими особенностями, и, конечно, не создавать иерархии для выдвижения наиболее угнетенных на чисто символические посты во власти.
В Анархической Федерации, в наших Целях и Принципах мы уже признали необходимость автономной борьбы людей из угнетенных групп; но вместо того, чтобы анализировать, почему она необходима, мы только предостерегаем от межклассовых союзов в их борьбе. Невысказанной причиной, по которой им нужно организовываться независимо является привилегия. Любая причина, по которой вы можете посчитать автономность необходимой, объясняется привилегией: возможное присутствие агрессоров, потенциальная возможность того, что опыт угнетения будет не правильно понят, будет подвергнут сомнению, отвергнут, или потребует громадного количества объяснений, прежде чем будет принят, и собрание сможет перейти к обсуждению действий по борьбе с его причинами, даже укоренившееся чувство неполноценности, вызванное нашим собственным осознанием присутствия членов привилегированной группы. Это может быть не их вина, но это связано с существованием системы, наделяющей их привилегией. Причина по которой нам необходимо автономно организовываться состоит в том, что нам нужно освободиться от присутствия привилегированных, чтобы свободно высказываться. После того, как мы свободно поговорим, мы сможем установить обстоятельства, которые не позволяли нам поступать так до этого, и работать над их изменением, разрушить влияние этих систем на нас и уменьшить привилегии других в их отношениях с нами, но сперва у нас должна быть возможность свободно поговорить.
Попытка уравнять разговор о «привилегии» с либерализмом, электорализмом и кросс-классовой борьбой есть отказ угнетенным группам в пространстве и языке для рассмотрения переживаемого ими угнетения, а значит, и эффективной организации против систем, которые их угнетают. Если мы признаём, что эти организационные пространства являются необходимыми, и что у них есть возможность функционировать без либерализма и кросс-классовых объединений для общей борьбы, то мы должны признать, что теория привилегий не обязательно приводит к либерализму и кросс-классовой борьбе. Она может к ним привести, когда используется либералами и реформистами, но не тогда, когда она используется революционными анархистами, сторонниками классовой борьбы. Теория привилегий сама по себе не предполагает либерализма, также как и идея классовой борьбы не предполагает ленинизма.
Классовый анализ теории привилегий
На первый взгляд может показаться, что все это ставит целью сделать классовую борьбу лишь одной из многих, но особенный механизм, посредством которого действуют привилегии правящего класса, порождает всеохватывающий контекст для всех других систем. Хотя любая система может быть использована в качестве «контекста» для любой другой, в зависимости от того какие точки пересечения мы рассматриваем, капитализм особенно важен, потому что привилегированные в нём наделены явным контролем над ресурсами, а не просто базовым культурным статусом нормальности. Они непременно являются активными угнетателями и не могут быть пассивными или вынужденными получателями выгоды за счёт угнетения других. Правящий класс и рабочий класс имеют противоположные интересы, в то время как привилегированные и угнетенные группы в других системах всего лишь имеют различные интересы, которые отличаются все меньше по мере снижения влияния этих систем.
Это не делает экономическое классовое угнетение первичным, или другие виды угнетения вторичными, потому что наши угнетения и привилегии пересекаются. Если бы проблемы женщин рассматривались как вторичные по отношению к классовым проблемам это значило бы, что все проблемы, затрагивающие мужчин принадлежащих к рабочему классу более важны, чем все те, что затрагивают женщин из рабочего класса. Экономическая классовая борьба является не столько первостепенной борьбой, сколько всеобъемлющей борьбой. Проблемы, с которыми сталкиваются только квиры в правящем классе (например, член аристократической семьи, который вынужден хранить свой секрет и жениться во имя продолжения семейной линии) не являются вторичными по отношению к нашим проблемам, но совершенно не актуальны, потому что они являются одними из немногих притеснений, которые действительно исчезнут после революции сами собой, когда не будет правящего класса, который сам себе их навязывает. Мы можем осуждать расизм, сексизм, гомофобию и общий снобизм, которые демонстрируют члены правящего класса в отношении друг друга, но у нас нет общих оснований чтобы бороться на стороне тех, кто страдает от них, даже тех, с кем мы разделяем культурную идентичность, потому что они остаются нашими непосредственными и активными угнетателями.
Когда мы пытаемся применить этот анализ к другим видам угнетения, отличным от классового, мы не видим опасений, которые имеют значение лишь для представителей привилегированной группы, но мы полагаем, что ограниченный кругозор привилегированных активистов задаёт слишком узкую направленность кампаний. Например, феминистские организации 60-х — 70-х годов, состоявшие преимущественно из белых женщин из среднего класса критикуются не белыми женщинами и женщинами с ограниченными возможностями из-за сосредоточенности исключительно на легализации абортов, в то время как женщины-пуэрториканки и женщины-инвалиды подвергались принудительной стерилизации, и многие женщины имели ограниченный доступ к жизненно необходимой помощи во время беременности и родов. Хотя доступность абортов, конечно, не была неуместной для этих женщин, кампании отказались даже обсуждать вопросы доступности абортов, и полностью проигнорировали проблемы женщин, которым отказывают в праве иметь ребенка. В настоящее время, в большинстве феминистских групп склонны говорить о «репродуктивных правах», а не о «праве на аборт», и требовать бесплатных или недорогих услуг по планированию семьи, включая аборты, контрацепцию, обследования сексуального здоровья, дородовой и послеродовой уход, — проблемы, важные для женщин, независимо от их социального происхождения.[14]
Мы должны ставить перед собой задачу приглядывать за тем, нет ли в кампаниях, благодаря привилегии тех, кто их инициирует, недостатка понимания того, как проблема различается для других пересекающихся с ней групп. Нам необходимо расширить наши собственные кампании для включения точек зрения всех, кого затрагивают рассматриваемые вопросы. Это позволит нам вместе поднять больше вопросов, привлечь больше сочувствующих, биться с большим числом притеснений и построить движение, которое может бросить вызов всей кириархии, что является единственным способом разрушить любую ее часть, включая капитализм.
Примечания
[1] «Распространенной формой слепоты в отношении привилегий является утверждение, будто женщины и не белые люди часто описываются как те, к кому относятся как к неравным, а к мужчинам и белым — нет. Но… это логически невозможно. Неравный — просто означает «не равный», что описывает как тех, кто получает меньше своей справедливой доли, так и тех, кто получает больше. Но не может существовать короткого обломка палки без длинного обломка, потому что именно длина длинной части делает короткую часть короткой. Претензия на иное видение делает привилегии и тех, кто их получает, невидимыми.»
Аллан Дж. Джонсон, Привилегии, Власть и Различие (2006).
[2] http://www.bbc.co.uk/news/uk-16552489, http://www.guardian.co.uk/uk/2012/jun/12/police-stop-and-search-black-people (статистика для Шотландии недоступна)
[3] http://www.justice.gov.uk/downloads/statistics/mojstats/stats-race-cjs-2010.pdf
[4] http://www.guardian.co.uk/world/2012/apr/13/black-people-unemployed-britain-us
[5] «Наряду с важностью того, чтобы люди работали над преобразованием своего сознания, стараясь быть анти-расистами, важно помнить, что борьба за прекращение превосходства белой расы—это борьба за изменение системы, структуры … Чтобы наши усилия по уничтожению превосходства белой расы были по-настоящему эффективными, индивидуальная борьба за изменение сознания должна быть принципиально связана с коллективными усилиями по преобразованию тех структур, которые усиливают и закрепляют превосходство белой расы.» белл хукс, Убийственнй гнев: Прикончить Расизм, 1995
[6] http://whatever.scalzi.com/2012/05/15/straight-white-male-the-lowest-difficulty-setting-there-is/
[7] Интерсекциональность как термин и идея была выработана Кимберли Уильямс Креншоу, bell hooks, Audre Lorde, Патрицией Хилл Коллинз, Лесли Макколл и другими, если вы заинтересованы в дальнейшем изучении.
[8] В своей работе «Долг: первые 5000 лет» Гребер предполагает, что молодые женщины использовались в некоторых обществах до появления денег, как ранняя форма валюты или учёта долгов.
[9] См. главу со всеми красивыми и сексуально доступными обслуживающими-наводящими-порядок-следящими-за-домашним-хозяйством женщинами в утопии Уильяма Морриса «Новости из ниоткуда».
[10] Анализ интерсекциональности от одного анархиста: http://libcom.org/library/refusing-wait-anarchism-intersectionality
[11] «Мы считаем, что борьба с системами угнетения, которые разделяют рабочий класс, такими как расизм и сексизм, имеет важное значение для классовой борьбы. Безгосударственный коммунизм не может быть достигнут пока эти виды неравенства по-прежнему существуют. Для того, чтобы быть эффективными в разных видах борьбы против угнетения, и внутри общества и внутри рабочего класса, иногда нам необходимо организовываться независимо, как людям, которых угнетают по признаку пола, сексуальной ориентации, этнической принадлежность или нетрудоспособности. Мы действуем как представители рабочего класса, так как межклассовые движения скрывают реальные классовые различия и добиваются малого для нас. Полное освобождение не может быть достигнуто без уничтожения капитализма «. http://www.afed.org.uk/organisation/aims-and-principles.html
[12] См. главу 7 «Борьбы за брюки: Гендер и формирование рабочего класса в Англии» Анны Кларк.
[13] Сельма Джеймс «Пол, Раса и Класс» 1975
[14] Ссылки на эти примеры можно найти в указанных ниже записях в «Блоге Разъяренной Черной Женщины» (Angry Black Woman blog): http://theangryblackwoman.com/2010/02/26/reproductive-justice-linkspam-a-starting-point/, http://theangryblackwoman.com/2008/04/14/poc-and-the-politics-of-medical-research/
Оригинал (английский): A Class Struggle Anarchist Analysis of Privilege Theory – from the Women's Caucus
Узнав, что вход на проспонсированный корпорациями гей-прайд в Окленде, запланированный на прошлое воскресенье, платный, группа радикальных ЛГБТ активистов решила провести акцию против коммерциализации их борьбы.