В некоторых кругах считается бесспорным, что марксизму (или по меньшей мере, классическому марксизму, или марксизму первого поколения или ещё какому-нибудь) свойственен «классовый редукционизм». Я думаю, стоит потратить немного времени, чтобы попытаться выяснить, на чём строится это обвинение. Разумеется, я думаю, некоторые его разновидности присущи некоторым (не всем) деятелям марксистской левой. Я не думаю намекать, что обвинение по своему существу поверхностное или ошибочное. Тем не менее, исходя из своего опыта, я могу сказать, что об этом недостатке говорят настолько расплывчато, что зачастую непонятно, о чём идёт речь. Поэтому я стал искренне просить тех, кто указывает на этот недостаток, объяснить, что он означает, прежде чем пытаться защищать марксизм от этого обвинения.
Одно из толкований «классового редукционизма» выглядит следующим образом: Это ошибка в сведении всех форм угнетения, например, расизма, к экономическому неравенству. Я встречал некоторых людей, которые, похоже, думают, что это значит, что марксисты понимают расовое угнетение как сводящееся к неравенству в доходах и стратификации. Я встречал других, которые утверждали, что марксисты объединяют расу с «социально-экономическим статусом». (Отступление: Я презираю термин «социально-экономический статус». Мне думается, люди употребляют этот термин вместо слова «класс» потому, что он звучит более формально и «официально». Но это понятийный сумбур, который больше скрывает, чем объясняет. Я действительно хочу, чтобы люди говорили «класс», даже если они неправильно употребляют это понятие. По крайней мере, употреблять его менее напряжно.)
Другие говорят, что «классовый редукционизм» — это не суждение о том, что чего объясняет. Это, скорее, «нормативная ошибка», заключающаяся в приписывании неодинаковой важности или значимости, скажем, расизму и классовым различиям. Согласно этому мнению, классовые редукционисты просто не считают, что расизм столь же важен для изучения и противодействия, как и классовое расслоение.
Для других «классовый редукционизм» равносилен разновидности ревностного элиминативизма. Данная разновидность «классового редукционизма» предполагает мнение, что разговор о классовом и гендерном угнетении может быть сведён к разговору о неравенстве доходов, из этого следует, что разговор о расе и гендере должен быть устранён в пользу политического лексикона, который полностью основан на понятиях имущественного неравенства, стратификации и т.п. Некоторые элиминативисты даже утверждают, что в чём-то даже неверно говорить о расе, гендере, а именно потому, что это затеняет истинную суть дела: неравенство доходов. Похоже, такой позиции придерживается Уолтер Бенн-Мишельс, умело прозванным «Гленном Бэком другой левой» Ричардом Сеймуром. Это, по сути, версия привычной расистской идеологии «цветовой слепоты», пусть даже и с левым оттенком.
Если бы марксизм был классово редукционистским в каком-либо из вышеприведённых смыслов, я бы тоже от него отказался. Но вовсе не очевидно, что марксизм делает подобные утверждения. Марксисты, как и не-марксистские социалисты, конечно, совершают «нормативную ошибку». И их нужно безжалостно критиковать за эту ошибку. Как утверждал Троцкий, «ошибка» обычно связанна с латентным расизмом среди некоторых участников рабочего движения. Троцкий сказал по поводу этого явления, что «аргумент, будто лозунг за самоопределение уводит от классовой точки зрения, есть приспособление идеологии белых рабочих». «Негры», утверждал Троцкий в 1939г., «могут быть склонены на сторону классовой точки зрения только тогда, когда белый рабочий будет просвещён», т.е. только тогда, когда белые рабочие будут избавлены от расистских взглядов, когда расизм в движении трудящихся будет уничтожен. Я не думаю, что эта нормативная ошибка является элементом марксизма как такового, на самом деле, я бы возразил: марксизм высказывается против отвлечённого и жёсткого приписывания неравной значимости вопросам расы и класса. Как форма анализа, которая рассматривает конкретное положение дел как диалектическую совокупность, марксизм приспособлен к изучению совместного и неравномерного развития экономических и политических формаций. Это лежит в основе лучшего что есть в марксизме, например, по вопросам перехода от феодализма к капитализму, колониализму и империализму, национально-освободительной борьбы, перманентной революции и т.п.
Кроме того, марксизм не делает утверждений в том духе, что расовое угнетение сводится к разнице в доходе или «социально-экономическом статусе». Для начала, марксизм вообще не разменивает себя на понятия вроде «стратификация» или «социально-экономический статус». Марксизм предлагает весьма точное, связанное определение класса, которое отличается во многих смыслах от обычного использования этого понятия в повседневной речи. Основное возражение марксистов против либерального подхода к неравенству, основанному на доходе, состоит в том, что либералы ошибочно принимает неравенство в доходах как что-то первичное. Либералы не объясняют, как оно связанно с нашей экономической системой, которая производит неравенство в доходах. Марксизм, напротив, рассматривает неравенство в доходах как производное от более фундаментальных асимметричных отношений власти, которые укоренились в материальных условиях современных обществ.
Действительно, материальные условия общественного устройства США с самого начала строились на расовом угнетении, как верно и то, что само расовое угнетение вышло за рамки совокупности материальных условий. Американский капитализм, без преувеличения, появляется на свет, истекая каждой порой, покрытый кровью и грязью. Не будем забывать, что капитализм вступает в эпоху зрелости в общей обстановке экспроприаций коренного населения, колониального вытягивания природных ресурсов и порабощения людей—Маркс называл это «примитивным (или первоначальным) накоплением». Современный расизм возникает из Европейской колониальной экспансии и работорговли. Он вырастает из потребности оправдания порабощения, владычества и подчинения небелых людей нуждам правящих классов Европы. Таким образом, расизм и капитализм возникли вместе, в сложной диалектике взаимного развития. Расовое угнетение было базовой особенностью функционирования системы с самого её начала. Было бы безрассудным думать, что расизм может просто исчезнуть не будучи решительно выкорчеванным борьбой против его исторической и материальной основы. Должно быть ясно, что ни один достойный марксист не может на основе вышеприведённого анализа поддерживать элиминативистскую позицию.
Таким образом, марксисты объясняют неравенство в доходах, возможности получения работы, образования и т.п. критическим анализом материальных условий общественной жизни. Однако истматовский анализ системы не показывает что расизм не является основной особенностью общественного базиса. Он также выявляет, что капитализм как способ производства пронизывают противоречия. Одно из противоречий—это то, что интересы двух наиболее важных классов капиталистического общества, рабочих и капиталистов, диаметрально противоположны. Рабочие хотят рабочий день покороче, лучшей оплаты, более безопасных условий труда, большего прав голоса на рабочем месте, капиталисты же хотят противоположного. Но конфликт между рабочими и капиталистами не является честным боем. На стороне капиталистов множество преимуществ: правовая система, нацеленная на обслуживание их потребностей и создания помех в организации рабочих, репрессивный аппарат государства, готовый отстаивать их интересы в момент конфликта (например, подавлять забастовки), политическая система, признающая их интересы, и т.п. Мы можем и продолжить. Что он открывает, так это то, что классовые отношения, такие как отношения между рабочими и капиталистами, являются асимметричными отношениями власти. Фундаментальной проблемой является не то, что капиталисты довольствуются более высоким уровнем потребления, чем рабочие. Значение имеет вовсе не то, что у капиталистов больше вещей, чем у рабочих. Другими словами, марксистов в основе своей беспокоит не то, что отдельные абстрактные люди потребляют неравное количество вещей. Марксисты озабочены социальными отношениями, укоренёнными в материальных условиях капиталистических обществ, которые проявляются в форме эксплуатации, угнетения и доминирования.
Получается, марксизм в каком-то смысле «классово редукционистский»? Нет, если мы вкладываем в понятие «классовый редукционизм» смысл, рассмотренный выше.
Всё же, здесь я могу вообразить дальнейшие обвинения в классовом редукционизме, которые могут быть нацеленны на марксизм. Кое кто может возразить, что марксисты являются редукционистами в такой мере, что они понимают расовое угнетение (или любые другие формы угнетения) не как особую частность, нечто первостепенное, и полностью автономное от других. Это «обвинение», и впрямь справедливо; марксисты действительно не думают, что расизм, например, есть полностью самостоятельное явление. Марксизм придерживается мнения, что ни одна отдельная часть общественной жизни не может быть полностью понята в отрыве от других особенностей современных обществ и истории. Марксисты рассматривают общество как сумму множеств, со сложными диалектически опосредованными связями между различными его частями. Но делает ли это их редукционистами? Я так не думаю.
Марксисты, руководствуясь непрерывным материалистическим анализом исторического развития, возразят, что мы не можем понять расизм, не рассмотрев, как и почему он возникает, когда и где. Мы не поймём полностью современный расизм, не изучив европейский колониализм, империализм, и борьбу за экономическое/политическое доминирование между правящими элитами различных европейских империй. Значит ли это, что расизм можно свести к его историческим истокам? Едва ли. Здесь марксисты должны придать особое значение нашей диалектической общественной теории. Это значит, что расизм и классовая эксплуатация развиваются так, что происходит двухстороннее взаимодействие причины и следствия; то и другое обоюдно взаимодействуют, совместно развиваются, модулируют друг друга, в пляске взаимного укрепления и трений (иногда одно из них сильнее давит на другое и наоборот). Сведение одного к другому игнорирует диалектическое устройство марксизма как инструмента для анализа общества.
Это не бестолковые академические распри. Понимание того, как все формы угнетения укоренились в системе, и поэтому переплетены с другими формами угнетения, имеет колоссальную практическую важность. Это понимание лежит в основе политической тактики и стратегии марксистской левой. Важнее всего то, что оно показывает, что антирасизм, который не раскрывает механизмы того, как капитализм усиливает, ожесточает и укрепляет расовое угнетение, обречён на провал. Это также показывает, что анти-капитализм, который не понимает расовое превосходство, вписанное в саму инфраструктуру экономической системы США, попросту обречён на провал и поражение.
Оригинал (английский): On «Class Reductionism»