Однажды, рабочие одной фабрики в Южной Корее решили забастовать и устроить демонстрацию протеста. Но так как полиция не хотела этого допустить, рабочие подготовились заранее. Они припасли длинные металлические пруты и палки. Неожиданно их тактика оказалось эффективной…
А этот фильм о сопротивлении фабрики Сcангйонг, захваченной рабочими (2009 г.) Подробности об этой стачке можно найти здесь
Современные россияне практически не знакомы с таким явлением, как боевые профсоюзы, способные бастовать по много недель, оказывать полиции и работадателям физическое сопротивление и оккуппировать предприятия. Собственно, таких профсоюзов нет почти нигде в мире (знаменитую в прошлом испанскую CNT в качестве альтернативы не предлагать, см )
Но «почти», все-таки не означает «нигде». Во всяком случае имеется одна страна, где профсоюзы действительно являются мощной общественной силой, и, с полным на то основанием, могут быть названы «боевыми». Это Южная Корея.
Информация о южнокорейских профсоюзах здесь.
http://shraibman.livejournal.com/128328.html
http://shraibman.livejournal.com/155388.html
Что же мы видим? Южнокорейские профсоюзы — это зонтичные структуры. Центральный офис, набитый бюрократами — освобожденными от работы на заводе, берет на себя ключевую роль — переговоры с бизнесом и госудрством. «По словам южнокорейского политолога Ом Гу Хо, профсоюзы не столько действительно выступают посредниками во внутренних конфликтах рабочих с руководством компании, сколько выносят их вовне и своими «шумными» действиями (массовые митинги, забастовки, судебные иски) пытаются привлечь внимание государства, дабы оно вмешалось в конфликт и решило проблему за них».
Между тем, по мнению А.Ланькова — одного из ведущих российских исследователей Кореи, местные профсоюзные организации в компаниях порой очень демократичны, решают вопросы общими голосованиями, и настроены по боевому (не все, но часть).
Иными словами, встречаем ту же ситуцию, что и во время некоторых событий в России (забастовка желдоров) и во Франции (захваты рабочими заводов и менеджеров в заложники). Базис локальных профсоюзных ячеек подчас настроен по-боевому, весьма демократичен (в смысле прямой демократии общих собраний и референдумов) и готов зайти довольно далеко, но в то же время не вполне самостоятелен и не обладет навыками, позволяющими ему руководить своими собственными действиями, напрямую координируя их с действиями других ячеек. В то же время, руководство профсоюза контролируется хорошо оплаченными бюрократами, которые давно вросли в капсистему и не заинтерсовны в ее сломе или в радикализации и росте самоорганизации базиса (это грозит их безопасности, привилегированному положению в системе и рабочим местам). Поэтому (как и случилось во время забастовки российских желдоров), крупные стачки частенько сливают.
Очевидно, что начальники легалитских, т.е. ориентированных на подзаконную деятельность, профсоюзов, даже если еще не успели обзавестись крутыми окладами в профсоюзных офисах, находятся на виду у власти и возвышаются над остальной массой работников, осуществляя специализированные функции управления и переговоров . Их легко купить и еще легче запугать. И они готовы сделать все на свете для того, чтобы рабочие не организовались по-мимо их воли и не пошли бы крушить начальников, капиталистов и власть.
Нелегальное боевое рабочее действие (например, запрещенная судом стачка, оккупация предприятия, акт саботажа или оказание сопротивления полиции), которую проводит легальный зарегистрированный профсоюз, с засвеченным начальством, создает парадоксальную и заведомо проигрышную для рядовых работников ситуцию. Нелегальная стачка может быть иницирована только нелегально, иначе власти парализуют засвеченное начальство профсоюза, которое попытается сдержать рабочих.
Между тем, как только основа профсоюза радикализируется, структура профсоюза в лице его начальников-управленцев начинает мешать борьбе (поскольку, никаких других профсоюзов сегодня в мире нет, нелепо было бы использовать термин «профсоюз» для обозначения иной — социально-революционной внесистемной организации). Волна радикализации приходит снизу: не профчиновники, а рядовые рабочие в Южной Корее атакуют полицию железными дубинками во время стачек. Но профсоюзному начальству всегда не выгодны такие действия, и оно пытается их предотвратить, либо слить. В легалистских (ориентированных на подзаконную деятельность) профсоюзах неизбежно формируется толстый слой бюрократии, жестко отсеивающий возмутителей порядка на всех этажах бюрократической пирамиды организации. Таким образом профсоюзы выполняют свою функцию — функцию амортизационного мехнизма, предотвращающего революцию.
Посмотрите еще раз эти кадры из Кореи. Вот что такое классовое сознание — это когда работники идут на забастовку как на войну, в прямом смысле слова. Только профсоюзы позволяют сдержать это движение, которое, получи оно дальнейшее развитие и правильную организацию в форме советов, давно бы уже оккупировало все фабрики, смело бы капиталистов и государство.
Что же делать?
Для умных сторонников сохранения существующего общества тут все ясно. Необходимо стремиться к сохранению профсоюзных организаций в их нынешнем виде, поскольку они являются амортизатором революции, восстания.
Цель сторонников социальной революции и антивторитарного социализма, напротив, состоит в том, чтобы разрушить профсоюзные структуры, выведя их базис или его радикальную часть из-под контроля профкомов, в том, чтобы создать новое рабочее движение на базе местных организаций или, если это невозможно, то на базе части наиболее решительных рабочих, движение, нацеленное на изменение существующего строя. Так было Германии после ноябрьской революции 1918 г, когда коммунисты рабочих советов вывели 200 тысяч немецких рабочих из подчинения профсоюзам и создали несколько объединений фабричных советов (Всеобщий Рабочий союз и Всеобщий Рабочий Союз — Единство) и огромную повстанческую Красную армию Рура.
Этот подход радикалов означает отказ от легализма и от авторитарных методов принятия решений, от зонтичных структур… В конечном счете, при таком подходе, возникнет борьба против всей системы нынешних профсоюзов, государства и бизнеса, борьба, организованная на началах прямого действия и прямой демократии, которая только и может подготовить людей психологически и практически к жизни в бесклассовом обществе прямой демократии.
А что в России? Профсоюзные забастовки в стране поутихли, да и как их вести, когда профсоюзных засвеченных лидеров арестовывают, как Урусова. В России государство и бизнес сами торпедировали профсоюзы, воспользовавшись их открытостью и легальностью, подвергли их жестким репрессиям. Они решили в принципе избавиться от любого контроля со стороны рабочих, не желая делиться даже жалкими процентами с доходов.
Быть может, жадность погубит их… Во всяком случае в современной России, где профсоюзных-лидеров легалистов избивают или арестовывают, призывать к созданию открыто действующего профсоюза может только клинический идиот. Сторонники же социальной революции получили дополнительный аргумент: дело уже не только в том, что профсоюзная деятельность амортизирует революционные настроения и потому вредна, но и в том, что даже и такая деятельность становится невозможной…
Случился бунт в Междуреченске, никакими профсоюзами не контролируемый — знаковое событие, всколыхнувшее всю страну. Впрочем, как сложится будущее никто не знает. Но следует прислушаться к словам участников междуреченских событий, к тому, как они сами объясняют бессмысленность профсоюзной деятельности в нынешних условиях и причины, вынудившие их к нелегальной акции — к перекрытию железно-дорожной магистрали:
«Мы своих профсоюзников не можем организовать… Почему? Потому что когда на шахте что-нибудь начинается, инициативную группу — хоп, в тисочки: «Вы че там делаете? А ты — пьяный на работу пришел, а ты — опоздал, а у тебя — форма одежды…» Вот почему несанкционированно получается. Потому что мы начинаем на шахте первые шаги делать, нас сразу по одному вытягивают, разбивают нас на ячейки и говорят: «заткнитесь, а то из шатхы тебя уволят и ни на одно предприятие ты не устроишься».
http://shraibman.livejournal.com/489330.html