Михаил Магид

НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМ

Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами -
Только отблеск, только тени
От незримого очами?

Владимир Соловьев

«Что менялось? Знаки и возглавья?
Тот же ураган на всех путях:
В комиссарах — дух самодержавья,
Взрывы революции в царях.»

Максимилиан Волошин

РОЖДЕНИЕ ИДЕИ

Оно связано с русским публицистом и политиком, Николаем Устряловым. Этот человек, близкий по свои взглядам к либеральной партии кадетов, категорически отказался принять большевизм, работал в годы гражданской войны в административном аппарате адмирала Колчака. Вместе с белыми переживал их победы и поражения. Но вот поражение Колчака стало реальностью. Что делать? Смириться и перейти на службу к большевистскому режиму? Это позорно, да и захотят ли принять… Эмигрировать? Тоже не лучший выход — бегство из родной страны, бегство от себя самого: Да и не в том только дело, что некуда деваться. Гибнет Белая Россия, монархическая, офицерская, помещичье-феодальная, частно-буржуазная, а с ней и все, во что верит Устрялов. Для человека искренне отождествляющего себя с русской нацией и государством, искренне убежденным в том, что служение им есть высшее призвание, это страшная личная катастрофа.

Устрялов выбирает третий путь. Он не переходит на службу к красным. Но он и не становится им в оппозицию. К удивлению многих его бывших единомышленников, он принимает сторону большевистского режима, оставаясь его критиком. Раз белые потерпели поражение, значит противостоявшая им сила была лучше организована, опиралась на большие ресурсы, была лучше мотивированна и более управляема. А если это так, то стоит внимательней приглядеться к силе, принимающей в Кремле решения. Большевики развалили русское государство? Да, но теперь они же восстанавливают его. Налаживают работу административного аппарата, собирают налоги, восстанавливают армию во главе с бывшими царскими офицерами. Большевики делали ставку на народную стихию, на восстание низов? Да, но они же в конце концов полностью подчинили своей партии органы народного самоуправления — советы, изгнав из них всех недовольных. Подавили восстания анархиствующих низов на Украине (махновщина) и в Кронштадте. Да, большевики разрушили старую империю. Но разве не они оккупировали и подчинили себе республики Закавказья в 1920-1921 гг..? Разве не пытались (пусть и неудачно) проделать тоже самое с Польшей? Да, большевики поддерживают коммунистические партии за пределами СССР. Но они стараются полностью подчинить эти партии своему влиянию, изгнав из них анархистские элементы (наподобие немецких и голландских левых коммунистов, сторонников вольных советов и самоуправления, против которых направлена работа Ленина “О детской болезни левизны в коммунизме”). Компартии на Западе постепенно превращаются в управляемые профессиональными коммунистическими чиновниками строго и вертикально организованные и послушные воле Кремля политические силы. Так Россия, ослабленная революцией и гражданской войной, получает возможность влиять на европейские события. А значит, вновь получает шанс стать мировой державой.

Правда, Устрялова и его последователей (а их у него появилась много) смущает экономическая политика большевиков. В принципе, высокая регулирующая роль государства в русской экономике вещь неизбежная. Но в своем военном коммунизме большевики зашли слишком уж далеко, полностью подчинили экономику государству и разрушили ее. НЭП, новая экономическая политика, начавшаяся в 1921 г., это еще один позитивный факт, свидетельствующий о восстановлении старой русской экономической традиции, основанной на сочетании свободного рынка и госрегулирования. Устряловцы не верят в успех централизованной полностью огосударствленной экономики, не считают ее эффективной, надеются на дальнейшие рыночные реформы. Однако, они далеки от экономического либерализма. Если для либералов свободный рынок это абсолютная ценность, то для устряловцев относительная. Вообще не экономическое, а политическое и национальное в центре их внимания. Если бы их убедили в том, что полная экономическая централизация больше подходит для укрепления русской государственности, они бы поддержали ее без колебаний.

Все же Устрялов эмигрирует из России. Процесс восстановления империи под красным флагом, суть долгое и болезненное действо, в его ходе возможны и обратные движения, что небезопасно для “истинных патриотов”. И потом, большевики — сила молодая, хищная, пассионарная. Это хорошо, радикальные реформаторы русской государственности и должны обладать подобными качествами. Но в этом деле есть тот минус, что они могут и не оценить Устрялова на данном этапе восстановления, а при их горячности: Сам Устрялов эмиграцию свою объясняет тем, что со стороны ему лучше видно, что же происходит на родине. Да и писать свободнее. А, значит, у него больше возможностей влиять на положение дел в заново формирующей русской империи. История показала, что он был прав.

У основоположника национал-большевизма появляется множество последователей и среди эмигрантов и в самой России. Появляются два эмигрантских издания “Смена Вех” и “Накануне”, выходящие большими тиражами. Разумеется сменовеховство — такое название фактически принял национал-большевизм — неоднородное явление. В нем есть те, кто склонен больше симпатизировать большевикам, нежели Устрялов (последний все же надеется на то, что под давлением происходящих перемен большевики когда-нибудь уйдут) или, наоборот, занимают по отношению к ним более критическую позицию. Но ядро нового учения остается неизменным.

БОЛЬШЕВИКИ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Среди ультра-правых весьма популярным является тезис о том, что большевики пришли к власти в результате заговора, составленного нацменьшинствами. Это не новость. Многие участники белого движения разделяли веру в заговор нацменьшинств. Проблема только в том, что этот тезис неверен. Приход к власти большевиков в октябре 1917 г. был бы невозможен без массовой поддержки, рабочими и крестьянами России максималистских и анархистских лозунгов, которые партия взяла на вооружение. Власть советам, фабрики- рабочим, земля в уравнительное пользование крестьянской общине- все эти идеи пользовались колоссальной поддержкой большинства крестьян. Они обсуждались и претворялись в жизнь сельскими сходами, фабрично-заводскими комитетами рабочих, советами, стихийно созданными после февраля. Спонтанность, всеобщее самоуправление, радикально-уравнительные общинные устремления, столь характерные не только для всей толщи крестьянства, но и для русских рабочих — тоже в большинстве своем крестьян по совместительству, охватили общество. Партия большевиков, став наиболее организованной силой внутри органов революционного самоуправления решительно вела массы к тем самым целям, которые этим массам были близки и понятны. Так казалось. Но уже в 1918 г, выяснилось, что цели партии и народа расходятся. Как отмечает в 1919 г. в докладе ВЦИКу, СНК и ЦК РКП (б) председатель Высшей военной инспекции Н.И. Подвойский: «Рабочие и крестьяне, принимавшие самое непосредственное участие в Октябрьской революции, не разобравшись в ее историческом значении, думали использовать ее для удовлетворения своих непосредственных нужд. Настроенные максималистски с анархо-синдикалистским уклоном, крестьяне шли за нами в период разрушительной полосы Октябрьской революции, ни в чем не проявляя расхождений с ее вождями. В период созидательной полосы, они естественно должны были разойтись с нашей теорией и практикой».

В задачи данной статьи не входит рассмотрение вопроса о том, почему так случилось. Скажем лишь, что для этого были как объективные причины (слабость народного самоуправления, отсутствие решительности и идейной ясности в том, что касается воплощения в жизнь анархистской идеи, наконец общий развал экономики, вызванный немецкой оккупацией и разрушением целостного экономического пространства страны), так и субъективные (властнические амбиции большевистской верхушки, вождизм, стремление подчинить массы своей воле, управлять ими по государственному, социал-демократический марксистский этатизм — стремление поставить всю экономику под контроль государства). В 1918 г большевики фактически парализуют работу советов, не давая возможности трудовым коллективам фабрик и крестьянским общинам посылать туда тех, кому эти сообщества доверяют. На смену советам идет власть большевистской партийной бюрократии. На смену трудовому самоуправлению — тотальное огосударствление фабрик и заводов. Крестьян с лета 1918 г. грабят, силой отнимая у них хлеб, чтобы потом его распределять среди городских рабочих, военных и партчиновников. Недовольные репрессируются и даже расстреливаются. Но и рабочие живут впроголодь. В итоге большевики стремительно теряют популярность в массах. Главной задачей партии в сложившейся ситуации является удержание власти любой ценой. И вот здесь оказывается задействована в полной мере их национальная политика.

В сущности большевики переворачивают национальную пирамиду царской империи. Они заново выстраивают иерархические отношения между народами, обратные тем, что имели место при самодержавии. Так, казачество, пользовалось правовыми и налоговыми льготами. Оно было, по-существу, привилегированным сословием, военно-полицейской опорой монархии. Теперь казачество подлежало уничтожению. В соответствии с решениями ЦК большевиков этот народ подлежал уничтожению, либо переселению («высасыванию») из Донобласти, с последующим заселением региона переселенцами из центральной России. «Бесспорно, принципиальный наш взгляд на казаков, как на элемент, чуждый коммунизму и советской идее, правилен, — писал в 1919 году высокопоставленный большевик, Исаак Рейнгольд (будущий участник троцкистской оппозиции — прим. Магид). — Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и всяческое заигрывание с казачеством. Ни на минуту нельзя упускать из виду того обстоятельства, что мы имеем дело с воинственным народом».

Новая власть не говорит о каких бы то ни было привилегиях славянских народов. С другой же стороны огромные возможности в плане карьерного роста и реализации собственных амбиций получили представители угнетенных в недавнем прошлом народов. Те, по отношению к которым царское правительство проводило жестокую политику русификации и культурной ассимиляции (латыши), вытеснения с исконно занимаемых земель (чеченцы, ингуши), дискриминации и даже прямого геноцида через поощрение погромов (евреи). Чтобы удержать массы трудящихся в повиновении к карательным операциям против восставшего народа, будь то бунтующее крестьянство или антибольшевистски настроенная интеллигенция, большевики широко привлекают представителей нацменьшинств. Роли при этом распределяются весьма своеобразно.

Исключительное значение для режима имеют теперь латыши. Приток латышей в Россию во время еще первой мировой войны был очень велик. Часть мирных латышей была эвакуирована вместе с рижскими военными заводами. Другая часть влилась в Красную армию из числа солдат. Ленин подчеркивал, что рабочие-латыши помогли еще во время войны организовать среди русских рабочих широкую сеть партячеек. Многие латыши во время гражданской войны активно работали (вплоть до чисток 1937-38 г.) в органах ЧК и ГПУ, занимая там ряд ключевых постов. Они выдвинули таких крупных деятелей партии большевиков, как Ян Рудзутак, Иван Смилга, Петр Стучка, Роберт Эйхе, Вильгельм Кнорин, Яков Петерс и других. А отряды латышских стрелков становятся едва ли не наиболее надежной вооруженной опорой режима, решительно подавляя крестьянские и рабочие восстания, в частности выступление левых эсеров 6 июля.

В борьбе с крестьянскими восстаниями большевики опираются и на прокоммунистические отряды, набранные из числа пленных или перешедших в Россию венгров и чехов. Активнейшую карательную роль играют и китайцы, завезенные в Россию в больших количествах во время первой мировой войны из-за нехватки рабочей силы. Многие из них влились в красную армию главным образом как наемники, требуя за свою службу деньги, о чем, в частности писал И. Якир. После окончания гражданской войны большинство из них покинуло Россию.

Интересна и роль чеченцев. По мнения современного большевистского публициста А.Тарасова чеченские абреки “возглавили в Чечне первые повстанческие отряды во время Революции 1917 г. и Гражданской войны. Асланбек Шерипов возглавил отдельную Чеченскую Красную Армию, которая вместе с войсками Терской Советской Республики разгромила в ноябре 1918 г. под Грозным белогвардейцев-бичераховцев, а с приходом Деникина ушла в горы и развернула партизанскую борьбу. Чеченцы считались на Северном Кавказе оплотом Советской власти. В 20-е гг. советское руководство выселяло из северной Чечни антисоветски настроенных казаков и селило на их землях просоветски настроенных чеченцев из горных районов”. Здесь необходима поправка. Будучи ленинистом, Тарасов не видит разницу между советами — органами народного самоуправления и большевизированными советами, как их бледными подобиями- формальными структурами, лишенными каких-либо общественно-значимых функций (при реально существующей диктатуре тоталитарной большевистской партии). Однако, не исключено, что и сами чеченцы разницы не видели. Их собственная жизнь в тот период находилась под контролем органов общинно-родового (тайпового) самоуправления и так было на протяжении всех 20 х годов. Продовольствие у чеченцев в ходе продразверстки, по-видимому, никто не отнимал, и у них были, таким образом, объективные причины защищать большевиков, служить им верой и правдой. Сколь ошибочна такая позиция, и сколь верен принцип “За вашу и нашу свободу”, наглядно продемонстрировали последующие события, ставшие подарком чеченцам от большевистской власти: коллективизация и голод в Чечне 30х, депортация 1944 г.

Велика была и роль армян. Официальные сведения о проценте армян в партии мало что дают. Неизвестно, какой процент армян оставался в Армении или же в других районах Кавказа с большим удельным весом армянского населения и какой процент рассеялся за пределами Кавказа. Некоторое представление о присутствии армян в партийно-государственном аппарате страны и ее элите дают сведения, приводимые А. Микояном о выпускниках Тифлисской армянской духовной семинарии «Нерсесян», занявших впоследствии видные посты за пределами Армении. Среди них, кроме самого Микояна, герой гражданской войны Г. Гай, зав. отдела Коминтерна Г. Алиханян; секретарь Профинтерна А. Костанян, член бюро МК ВКП(б) Н. Андреасян, секретарь Вятского горкома партии, а затем инспектор ЦК ВКП(б) С. Акопян, сотрудник орготдела ЦК ВКП(б) А. Стамбольцян, руководящий работник РПУ и НКВД С. Маркарян, руководящие партийные и профсоюзные работники в Москве А. Шахгальдян, Т. Мандалян, Г. Восканян, ответственные работники НКПС в Москве В. Бальян и Ш. Амирханян. В числе тех же выпускников семинарии «Нерсесян» мы видим будущего руководителя Союза архитекторов СССР К. Алабяна, директора Института мозга С. Саркисова. И это только выпускники семинарии «Нерсесян»!

Современный историк Андреа Грациози отмечает “поспешные и беспринципные усилия большевиков”, стремившихся поставить себе на службу национальные противоречия и правило “разделяй и властвуй”. “Уже в феврале 1918 г армянские отряды (следует помнить, какую трагедию армяне пережили до этого) были брошены на сокрушение мусульманского Коканда и его антибольшевистского правительства.”

Огромную роль в национальной политике большевиков играли евреи. Представление о том, какова она была, дает высказывание Ленина, приведенное руководителем Евсекции РКП С. Диманштейном. Он рассказывает, что в 1919 году обратился к Ленину с просьбой запретить листовку Горького, содержащую такие похвалы евреям, которые могли создать «впечатление, будто революция держится на евреях, в особенности на их середняцком элементе». Однако Ленин не согласился изъять эту листовку. Он сказал Диманштейну, что большую службу революции сослужил факт эвакуации евреев во время войны вглубь России, так что “значительное количество еврейской средней интеллигенции оказалось в русских городах. Они сорвали тот генеральный саботаж, с которым мы встретились сразу после Октябрьской революции и который был нам крайне опасен. Еврейские элементы, хотя и далеко не все, саботировали этот саботаж и этим выручили революцию в трудный момент.” (Здесь наиболее отчетливо видны контуры большевистской национальной политики вообще. Ленин выступает в роли типичного правителя большой империи, деловито рассуждающего о весьма важных для этой империи вопросах, например о том на какой народ следует сделать ставку.)

Вообще число евреев, проживающих в России продолжало стремительно расти во время революции, гражданской войны и 20х годов (к 1927 г евреи составляли около 9% двухмиллионного населения Москвы). Фактически евреи стали интеллектуальным наполнителем большевистского государства в период гражданской войны.

Обычно приводимые цифры не дают нужного представления о национальной структуре большевистской партии после революции. По официальным данным, евреи составляли всего 5,2% партии в 1922 году. Однако их удельный вес был значительно выше. В том же году на одиннадцатом съезде партии евреи составляли 14,6% делегатов с решающим и 18,3% делегатов с совещательным голосом, а из числа избранных на съезде членов ЦК евреев было 26%.

Однако массированное заполнение евреями аппарата власти многонационального имперского государства не могло не привести ко всякого рода националистическим эксцессам. В сентябре 1920 г, на IX конференции РКП (б) Ленину передали письмо от делегата конференции Григория Зайцева. “Глубокоуважаемый товарищ Владимир Ильич!: Заполнение партийных и советских организаций (Украины- прим. Магид) работниками из еврейской среды (наиболее способной) — вызывает сильное неудобство не только со стороны украинского крестьянства:, но и среди рабочих и красноармейцев (особенно заражены им буденовцы) и к стыду нашему, некоторые партийные товарищи (из бывших боротьбистов и борьбистов- {пробольшевистское крыло украинских национал-эсеров и украинские левые эсеры- Прим. Магид})”.

Что же произошло? В январе-феврале 1919 г. советские войска заняли Харьков, Киев и всю левобережную Украину. Развивая успех, Красная армия в марте-апреле вытеснила петлюровцев из большей части Правобережной Украины. Перед большевиками встала задача организации на местах нового аппарата власти. Однако русское население Украины относилось к большевикам нейтрально, либо враждебно, украинское же, преимущественно крестьянское население — с нескрываемой враждебностью, связанной прежде всего с большевистской политикой тотального ограбления крестьянства — продразверсткой. Вакуум стремительно заполнили евреи, которые проживали на Украине, составляя значительное национальное меньшинство (их было около полутора миллионов) — главным образом — еврейская молодежь. Вряд ли большинство украинских евреев приняли большевизм. Но не следует и преувеличивать масштабы разрыва еврейских коммунистов с традиционной средой и семейными кланами. Как отмечал в своем докладе о поездке на Украину ответственный работник продовольственного совета Н. Матеранский: “Поскольку на Украине большинство коммунистов евреи, то и оказалось, что всюду у власти в городах и местечках стали коммунисты-евреи и им сочувствующие: Население Украины издавна враждебно настроено по отношению к еврейству. Теперь во всех невзгодах и несчастьях население обвиняет первым делом стоящих у власти. А так как всюду царит уверенность, что вся власть в руках евреев, то среди населения в большой степени усиливается антисемитизм. Кроме указанной причины, ненависть к евреям разжигается еще и целым рядом других, и одной из них является роль евреев в продовольствии как спекулянтов. На Украине евреи занимались преимущественно торговлей, и теперь почти весь сохранившийся частный торговый аппарат находится у них в руках. Не знаю, по каким причинам, но они пользуются большой протекцией у власти и это дает им возможность играть доминирующую роль в продовольственных заготовках, в скупке, отправке товаров, в повышении цен и вообще в продовольственном вопросе. А так как продовольственный вопрос становится на Украине все острее и цены взвинчиваются, то понятно, что вся ненависть за кризис падает на тех же злосчастных евреев. Антисемитизм разлит во всех слоях населения. Он наблюдается у крестьян, у интеллигенции, у красногвардейцев, и: как ни странно даже у русских коммунистов прорывается горечь какой-то обиды и неприязни к евреям.” Член колегии ВЧК Г.С. Мороз во время поездки на западную окраину советской территории был настолько шокирован масштабами антисемитизма, что счел необходимым обратиться по этому поводу в ЦК РКП (б). В его записке от 22 апреля 1919 г. говорится: “Прямо-таки тяжело дышать: То и дело в вагонах, на станциях, в столовых на базарах и даже в клубах слышишь: ‘Жиды всюду, жиды губят Россию. Советская власть ничего, если бы не жиды и пр.’” Центральное бюро еврейских коммунистических секций при ЦК РКП (б) также вынуждено было обратить внимание на факт существования на Украине еврейского мафиозно-националистического режима, заметив, что “заметная разница в отношении к советской власти в еврейском и нееврейском населении” усилила традиционный антисемитизм. Мороз предлагал ЦК в первую очередь убрать евреев с ответственных комиссарских постов в западных губерниях и заменить их русскими из внутренних губерний. “Думаю, что настоящий доклад не вызовет обвинений меня в чем-либо. Нахожу нужным отметить, что я сам еврей. Как бы мне не хотелось писать обо всем изложенном, но преданность революции подсказывает мне это сделать” — отмечает чекист. Но было уже поздно.

В мае-июне на Украине поднялась громадная волна крестьянского антибольшевистского восстания, а оно органично соединилось с еврейскими погромами. Вот выдержки из перлюстрированных чекистами писем: Киев, 24 мая. “Красные войска собираются громить евреев… Киев 24 мая. В Брацлаве до 600 жертв жидов… Киев 4 июня. Кругом Киева происходят почти повсеместные погромы, волна которых еще не остановилась… Киев 5 июня. ‘Везде ужасные еврейские погромы. Умань несколько раз была взята повстанцами, была резня. Восстают все окружающие села, мужики режут евреев… Киев 21 июня: ‘Ужасы погрома в Чернобыле: людей заживо хоронили… Бессарабка 7 июня. Города и местечки, населенные евреями почти уничтожены. Радомысл, Черкассы — там, говорят, было что-то невероятное.” (Крестьянские восстания были направлены против большевистской власти. К сожалению, для мышления народных низов того, да и во многом нашего времени трудно увидеть различие между преступлениями власти и конкретным портным Хаимом из Жмеринки, не имеющим к этой власти никакого отношения. Это виденье мира, оперирующее исключительно категориями этнического или сословного характера и не замечающее конкретного человека, индивидуальность, личность, раскрыто, пожалуй наилучшим образом в книге Йохана Хейзинги “Осень Средневековья”).

В одном Гайсине банда атамана Волынца вырезала до 2х тысяч человек. Банды только этого атамана появлялись еще в ряде местечек, где так же вырезали сотни людей. Банды Ангела, Ковтумы, Вернигоры и др. избивали еврейское население с невероятной жестокостью. С легкой руки мужицких батек в ход пошло выражение “коммунистический суп” – дикая расправа, в ходе которой нескольких еврейских коммунистов заживо варили в большом котле на центральной площади местечка, а затем заставляли всех остальных евреев есть его содержимое. Многие сходили с ума после этих процедур: Коммунистические функционеры, а с ними и еврейское население бежало, восставшие крестьяне ловили их и убивали.

Позднее, в конце 1919 г, учитывая печальный опыт, большевики при своем втором вступлении на Украину стали действовать более осторожно. Подготовка к тому началась еще летом. 11 августа Оргбюро ЦК поручило Каменеву поговорить с Лениным по вопросу о роспуске украинского ЦК, отзыве ряда работников с Украины и замене их кадрами из России. Эта беседа состоялась и имела серьезные последствия. В декабре 1919 г ЦК партии выпустил ряд распоряжений, направленных на прекращение “наводнения советских учреждений элементами украинского городского мещанства, чуждого понимания условий быта широких крестьянских масс”. Кроме того, комитеты партии в великорусских губерниях должны были отправить на Украину по несколько ответственных работников губернского и уездного масштаба. И, наконец, особым циркуляром ЦК категорически воспрещал самовольное возвращение на Украину работавших там советских и партийных функционеров, без предварительного разрешения. ‘Тем не менее, — отмечает российский историк Сергей Павлюченков, — возник новый антагонизм, на этот раз между русскими и еврейскими партработниками”. Предсовнаркома Украины Х. Раковский утверждал, что повсеместно существует враждебное отношение к работникам, прибывшим с севера. На IX партконференции Зиновьев упоминал, что в начале 1920 г на Украине создались две враждующие группы. Новая грандиозная перетряска кадров с роспуском украинского ЦК и перетряхиванием всех губернских комитетов привела к тому, что в ряде мест контроль над партией получили антисемитские группировки. Например, некий Вайнберг в 1920г сообщал в ЦК РКП (б) об отсутствии в Киеве евреев-коммунистов и характеризовал местный губком как в целом “петлюровский”. Что касается провинции, то украинские эсеры отмечали страшную грызню, которая развилась между коммунистами на почве национальной розни. Так, “председатель Полтавского губревкома не стесняясь, выступает против евреев-коммунистов”.

Не стоит думать, что большевики действовали исключительно опираясь на нацменьшинства. Они действовали предельно рационально и прагматично, исходя из главной своей задачи – сохранения власти любой ценой. Поэтому они подчас использовали методы, традиционные для российского самодержавия, натравливая великороссов на “инородцев”. С этим обстоятельством связан малоизвестный и малоизученный эпизод геноцида башкир.

Измученная постоянными восстаниями крестьян большевистская власть решила устроить в Башкирии зимой-весной 1921 г. показательный террор. Об этом страшном событии, видимо сопоставимом с наиболее дикими эксцессами гражданской войны, дает представление доклад в ЦК РКП (б) от 29 марта 1921 г наркома военных дел Башкирской АССР Муртазина. Прибыв в Башкирию с польского фронта, Муртазин обнаружил там отсутствие “единого командования” и “массу организованных партизанским способом колонизаторских элементов”. Причем отряды красных карателей состояли “исключительно из русских”. Командовали ими некие Руденко и Поленов, пользовавшиеся покровительством центральной власти республики. Действуя под лозунгом “Смерть башкирам” они задались целью искоренить повстанчество. “В районе Уссерганского, Бурзян-Тангауровского и Тамьян-Катайского контонов были расстреляны сотни и тысячи башкир без всякого повода и причины, без предварительного следствия и суда; тюрьмы соседних губерний, как Челябинской, Оренбургской, Уфимской и Верхнеуральской, переполнены красноармейцами и гражданами Башреспублики, а в Верхнеуральской тюрьме применялись даже расстрелы. В Баймаке в сентябре месяце расстреляны 12 коммунистов-башкир Руденко и Поленовым только за то, что эти красноармейцы по происхождению башкиры: Под видом дезертиров расстреливают не только дезертиров, но и честных граждан — родителей красных башкирских бойцов, труппы расстрелянных бросались в шахты, которые переполнены, или же оставались на земле и съедались собаками и дикими зверьми. Если же кто из близких попытался схоронить убитого, то за это расстреливали столько безвинных сколько трупов. Эти кошмарные, кровавые дни которые не видела никакая грозная социальная революция: продолжались около трех месяцев. Со стороны центральной Башвласти своевременно энергичных мер к пресечению в корне сверхчеловеческих преступлений не было принято. Поездка председателя БашЦИКа Мансырова в район этих кровавых событий для народа абсолютно ничего не дала, напротив, действия т. Мансырова, выраженные в благословении Поленова за его ‘хороший и отличный террор’ и в создании ревкома из приверженцев Поленова: создали среди населения тенденцию, что власть Советов не ведет к освобождению угнетенных:, так как Поленовым, как мерой наказания, применялись ужасные для человеческой нравственности и природы способы генерала Тефкелова, помещиков и других наймитов капитала, примененные ими в 1872 г, — вешание башкир на колья плетней за восстание против царизма.”

Не следует думать, что большевики одержали победу в гражданской войне только потому, что опирались на поддержку нацменьшинств. Вообще, дело это было бы невозможным, если бы массы рабочих и крестьян в борьбе красных и белых армий чаще выбирали сторону первых. И надо сказать, что гражданская война показала и доказала: выбор меньшего зла — ошибочная позиция. Так, миллионы крестьян, погибших от голода в Поволжье вследствие изъятия у них продовольствия стали прямыми жертвами большевистской политики.

Все же с падением белых армий, народные движения поворачиваются против большевиков. Год 1921 становится высшей точкой антибольшевистского повстанчества, третьей революции. В этой революции большинство восставших выдвигает лозунги самоуправления трудящихся и вольных советов (“Советы без коммунистов”, “Власть советам, а не партиям”). Большевики подавляют восстания. Одновременно они отменяют продразверстку, позволяют крестьянам продавать или выменивать свою продукцию на изделия городской промышленности, допускают элементы общинного самоуправления на селе, развитие кооперации. Но власть и крупное производство остаются по-прежнему в руках государства. Таков НЭП — новая экономическая политика. Теперь перед новой державой, СССР, встают новые задачи: восстановления промышленности, разрушенной гражданской войной, укрепление и модернизация государственного аппарата. Новые задачи требовали новых ориентиров в национальной политике. Ни одна государственная власть не может править, опираясь лишь на представителей национальных меньшинств. Всякая правящая клика вынуждена рано или разработать идеологию, направленную на поощрения господствующего в численном отношении этноса. Она станет тешить его самолюбие, поощрять его экспансионистские, захватнические устремления и амбиции. Власть будет создавать и подчеркивать привилегии этнического большинства перед другими национальными группами, сколь бы мизерны эти привилегии не были, лелеять его самодовольство и разжигать его ненависть к другим. Только так государство может добиться, чтобы большинство народа воспринимало его как СВОЕ. И ни одна сила, пребывая у власти, не в силах избежать участия в этой игре. В противном случае она будет сметена своими врагами.

ВСТРЕЧА С РУССКИМ НАЦИОНАЛИЗМОМ

Черносотенно-белогвардейская традиция, глубоко укоренившаяся и в современной литературе создала своего рода миф о Троцком, как об ультра-космополите, мечтающем о насильственном уничтожении всякого этнического своеобразия как русских так и евреев. В этом же духе Троцкий толкуется в псевдо-исторических хрониках современными СМИ.

Может быть и есть доля истины в том, что этот человек был совершенно безразличен к своему еврейству, равно как и к чужой “русскости”, или “немецкости”. Может быть даже, Троцкий предвосхитил будущее, то будущее в котором сегодня живем мы. Мы — жители огромных космополитичных мегаполисов, подчиненные одним и тем же жизненным ритмам, почти утратили свою этническую идентичность. Реальны только наша экзистенция, наше одиночество и наши страхи. А все остальное — на 95% давно уже превратилось в фикцию. Впрочем, живы еще местные языки, но и они изуродованы унифицирующим государственным образованием и цензурой, рекламой и коммерцией…

Однако, Троцкий вовсе не был ультрарадикальным космополитом на практике. Ведь он был политиком, а в политике невозможно игнорировать этническое. Разумеется, будучи вторым человеком в партии, ее вождем наряду с Лениным, он несет прямую ответственность за все чудеса политики военного коммунизма 1918 -1921 гг. Но, именно Троцкий, увидев в 1920 г, во время своей поездки на Алтай результаты большевистского хозяйствования (голод, нищету, крестьянские восстания) первым призвал отказаться от военного коммунизма, или, по крайней мере смягчить его, предоставив крестьянам и горожанам ограниченные возможности для свободного товарообмена. Все-таки отличное политическое чутье было у Льва Давидовича, он понял это еще за год до Ленина. Так же и в вопросах национальной политики Троцкий одним из первых пошел навстречу русскому национализму.

Впрочем, отмечает, израильский историк Михаил Агурский – “Первые признаки того, что большевистское руководство начало формулировать свое принципиальное отношение к политическому использованию русских национальных чувств, можно обнаружить весной 1920 г. Это было результатом слабости и неуверенности в момент начавшегося польского наступления. Призыв к русскому патриотизму был попыткой сплотить вокруг себя более широкие народные массы, а в особенности привлечь бывших белых в момент серьёзного кризиса. Таким образом, этот шаг был вынужденным”.

Самые первым шаги в сторону русского национализма сделал все-таки не Троцкий. 18 мая 1920 г. главный редактор «Известий» Ю. Стеклов (Нахамкес) выступает за использование русских национальных чувств. Интересно, что и он, будучи русифицированным евреем, был в партии чужаком, еще недавно являясь активным меньшевиком. Стеклов опубликовал передовицу, где эта проблема ставилась. Стеклов говорил следующее: «Народ, на который нападают, начинает защищаться. Когда посягают на его святая святых, он начинает чувствовать, что в нем просыпается национальное сознание». “Можно отметить, — пишет Агурский, — что слова «святая святых» были начисто лишены какого-либо классового, социального содержания. Что это за «святая святых»? Некая высшая ценность? Но что могло быть более высокой ценностью, чем классовые интересы? Стало быть, Стеклов признавал, что национальные ценности оказываются выше классовых. Но, старается успокоить Стеклов коммунистического читателя, «это еще очень далеко от национализма в плохом смысле этого слова». Сейчас, утверждает Стеклов, во всей России наблюдается взрыв национального чувства. «Кое-кого это смущает. Опасаются проникновения в наши ряды посторонних и даже враждебных элементов, идущих туда с предвзятой целью принести делу республики не пользу, а вред». Но Стеклов не разделяет таких опасений. «Даже у черносотенца дрогнет преступная рука, — говорит он, — когда ему придется направить ее против своей страны». Эта статья Стеклова была опубликована за две недели до брусиловского воззвания, публикация которого, вероятно, сталкивалась с сопротивлением” (См. ниже. — Прим Магид).

Но именно Троцкий делает решительный шаг в сторону сменовеховства. Выступая на втором Всероссийском съезде политпросвета (октябрь 1921 г), он по-существу возводит сменовеховство в ранг государственной политики. “Сменовеховцы, — утверждает Троцкий, — исходя из соображений патриотизма, пришли к выводам, что спасение России в советской власти, что никто не может охранить единство русского народа и его независимость от внешнего насилия в данных исторических условиях, кроме советской власти, и что нужно ей помочь: Они подошли не к коммунизму, а к советской власти через ворота патриотизма”. Троцкий далее рекомендовал самым решительным образом пропагандировать ‘Смену вех’. Особенно важно питать этими идеями военный, сказал он.

Настоящий панегирик сменовеховцам воспел и нарком просвещения Луначарский в своем интервью: “В руководящих правительственных и партийных кругах с большим интересом наблюдают происходящую перемену в части русской эмиграции. Мы будем очень рады, если эта часть эмиграции вернется в Россию и будет сотрудничать с советской властью.“ В отдельной статье Луначарский замечает: “Сменовеховцы убедились, что советская конституция не противоречит «великодержавности». Присмотревшись к тактике Коминтерна, хотя «криво и ошибочно», они убедились, что эта тактика «идет на пользу великодержавности России, создавая ей на Западе и Востоке друзей среди миллионов угнетенных». “Может быть, кроме коммунизма в России есть и настоящий подлинный буржуазный патриотизм, остаток жизненной силы индивидуалистических групп и классов? Если он есть, то он сгруппируется вокруг своеобразного знамени, выброшенного рыцарями Смены вех.”

Разумеется, подобные заявления делались с одобрения большинства партийных руководителей, включая Ленина. Ленин поддержал сменовеховство, хотя и с меньшим энтузиазмом, чем Троцкий. Его отношение к этому явлению было двойственным. В феврале 1922 года он предлагает «Правде» перепечатать статью сменавеховца Ключникова » о Генуэзской конференции и примерно в то же время предлагает включить его в состав экспертов советской делегации на эту конференцию. Официально Ленин впервые высказывается о «Смене вех» в марте 1922 года на XI съезде партии. Он так представляет идеологию сменовеховства: «Советская власть строит русское государство, и надо поэтому идти за нею… Большевики могут говорить, что им нравится, а на самом деле это не тактика, а эволюция, внутреннее перерождение». “Однако Ленин, — отмечает Михаил Агурский, — существенно искажает сменовеховство, называя его «идеологией буржуазного перерождения». Безусловно, идея реставрации присутствовала у многих сменовеховцев, в том числе и у Устрялова. Они почти все полагали, что в результате национальной эволюции Россия мирно возродится в форме могущественного государства с рыночной экономической системой. Но все же для них это отнюдь не было главным. Для любого сменовеховца было в первую очередь важно возрождение государственной мощи России.” Ленин предупреждает, что в истории бывали случаи перерождения революционных обществ, так что следует принять меры, чтобы исключить подобную возможность. Но, в тоже время он видел в сменовеховстве возможность привлечь к советской власти специалистов, в которых она так нуждалась. Ленин считал, что сменовеховство является серьезным общественным явлением, оценивая социальную базу этого течения в несколько десятков тысяч «всяких буржуа» или «советских служащих».

Дело в том, что в 20 е годы перед страной встала новая задача — форсированной индустриальной модернизации. Иначе как противостоять Великим державам в борьбе за мировое господство? Съедят. Пути этой модернизации предлагались самые разнообразные. От повышенного налогообложения крестьянства и силового, с применением военных методов выкачивания средств из деревни (Троцкий, Пятаков, Преображенский), до развития частного бизнеса на селе и в городе в сочетании с хозрасчетом крупных предприятий и поощрением государством привилегированных сфер промышленности (Бухарин, Рыков и, до конца 20х Сталин). Но для проведения такой политики требовалась идеология, которая во-первых сможет обеспечить в стране стабильность и, во-вторых, привлечет на сторону власти тысячи гражданских и военных специалистов. Ведь как бы не были активны некоторые еврейские интеллигенты в служении режиму, они попросту не имели опыта в тех сферах, к которым не были допущены во времена самодержавия — в управлении промышленностью, финансами, в военном деле и дипломатии.

Между тем, еще в 1920 г. группа российских военных во главе со знаменитым генералом Брусиловым добровольно перешла на службу к большевикам, мотивируя это примерно так же, как и Устрялов: “Свободный русский народ освободил все бывшие подвластные ему народы и дал возможность каждому из них определиться: Тем более имеет право сам русский и украинский народ устраивать свою участь: так как ему нравится, и мы все обязаны по долгу совести работать на пользу свободу и славу своей родины — матери России: Наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что из-за эгоистических чувств классовой борьбы мы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли родной русский народ и загубили свою матушку-Россию.” Для Брусилова, человека крайне правых взглядов, революция большевиков оказалась восстановлением его власти над взбунтовавшимися солдатами. Основания для такого взгляда давали действия партии, распустившей или силой разгромившей уже весной-летом 1918 г отряды рабочей и крестьянской милиции (Красной гвардии) и заменившей эти отряды регулярной Красной армией, во главе с бывшими царскими офицерами. Любопытно, что именно военный нарком Троцкий был инициатором и проводником данной политики: Наверное, такие сальто-мортале Троцкого и Ленина казались дикими господам офицерам. Ведь еще весной 1917 большевики агитировали за солдатские бунты и поддерживали создание солдатских органов самоуправления — советов. Но, став партией власти, большевики вскоре начали действовать по государственному. Вот и служили им золотопогонники, чем дальше, тем больше, не за страх, а за совесть. Видимо мотивы, аналогичные брусиловским имели место и среди спецов — инженеров и управляющих, перешедших на службу к большевикам. Ведь и на предприятиях большевики уничтожили автономные органы самоуправления и независимые профсоюзы, заменив их подчинением начальству, дирекции, опытным технократам (при амортизирующей или контрольной роли большевистских партийных и профсоюзных чиновников).

В целом поощрение национал-большевизма в литературе 20 х, свободное распространение в СССР журнал ‘Смены вех’ и газеты ‘Накануне’, и спокойное отношение к нацболам, сыграли свою роль в переходе на сторону режима тысяч военных и гражданских специалистов. Вплоть до того, что активные сменавеховцы, например Ю. Ключников, бывший редактор ‘Накануне’, с личностью которого мы уже встречались и к личности которого еще вернемся, получают посты в Наркомате (министерстве) иностранных дел.

Советские источники передают следующие факты. Из 230 опрошенных в 1922 г инженеров 110 стояло на сменавеховских позициях. В том же 1922 г. по данным негласного обследования командного состава Костромского гарнизона, сменавеховцев среди них оказалось 10%. Но следует иметь в виду, что цифры эти могут оказаться заниженными. Все же партия и правительство держали дистанцию по отношению к нацболам, называя их ‘попутчиками’, ‘наиболее близкой фракцией буржуазии’ и т.д. Поэтому многие спецы, военные и гражданские, могли и не распространяться о своих симпатиях:

Курс на единую и неделимую приобрел в 20 е годы решительное звучание и в политике. В декабре 1922 года провозглашается создание СССР. Национал-коммунисты Грузии, Татарии, Украины и ряд других, претендовавшие на конфедеративные отношения в рамках советской государственности, получают твердый отпор со стороны Кремля. Советский Союз становится централизованным государством, где функции центральных институтов власти, размещенных в Москве, многократно превосходят полномочия союзных республик.

НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИКИ ПРОТИВ НАЦИОНАЛ-КОММУНИСТОВ

Большевистские течения национальных окраин империи не могли спокойно пройти мимо растущего покровительственно-участливого внимания кремлевских политиков к национал-большевистской идеологии и практике. Национал-коммунисты это, в сущности, националистические течения этнических меньшинств: татарские, украинские, грузинские. Они ставили во главу угла достижение своими народами государственности, а в Кремле видели единственную опору, но не слишком надежную опору. По мере того, как кремлевские политики входят в права наследования русской империи, растет беспокойство националов.

Один из наиболее серьезных конфликтов той эпохи связан с деятельностью татарских национал-коммунистов во главе с талантливым политиком Мирсаидом Султан-Галиевым, председателем Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП. Уже в 1918 году он выражал сомнение в том, что всемирная классовая борьба, начатая русскими большевиками, изменит судьбу колониальных народов. Султан-Галиев полагал, что пролетариат метрополий заинтересован в сохранении своих преимуществ перед колониальными народами. Захват власти рабочими в т.н. великих державах для колоний будет означать всего-навсего смену хозяина. В 1921 г. Султан-Галиев публикует свою программу в газете ‘Жизнь национальностей’. Она призвана в корне исключить возрождение русского и любого другого колониального владычества. Татарский национал-коммунист предлагает создать диктатуру колоний над метрополией, над промышленно-развитыми странами (по аналогии с диктатурой пролетариата над буржуазией). Для этого нужно создать Интернационал колониальных стран, противопоставленный Третьему интернационалу (ведь в последнем доминируют западные большевики). Кроме того, необходимо построить мусульманскую советскую республику и мусульманскую коммунистическую партию. В победе анти-колониальных движений залог успеха мировой революции. Только когда западный пролетариат потеряет финансовую поддержку колоний, он поднимется на борьбу против своих капиталистов. Вообще мусульманские народы суть народы пролетарские, так как, по мнению Султан-Галиева, существует огромная разница между английским или французским пролетариатом и пролетариатом афганским или марокканским. Ибо первые выступают в роли эксплуататоров-паразитов по отношению ко вторым. Так что любое национально-освободительное движение в мусульманских странах сходно по характеру с социалистической революцией (по этой причине современные иранские сторонники самоуправляющихся рабочих советов назвали Султан-Галиева представителем ‘левого крыла муджахедов’). У Султан-Галиева просматриваются и будущие очертания маоизма, вплоть до знаменитой идеи председателя Мао об окружении мирового города мировой деревней.

Существует сведенья, впрочем нуждающиеся в проверке, что ВЧК перехватила письмо Султан-Галиева лидеру крымских татар, в котором предлагалось объединить усилия национальных руководителей, чтобы вынудить Кремль скорректировать национальную политику на местах. Это уже был политический криминал. В 1923 г Султан-Галиев был лишен всех постов, назван «буржуазным националистом» и отправлен в ссылку, а расстреляли его в 1940 м. Мирсаид Султан-Галиев стал первым высокопоставленным советским работником-коммунистом, подвергшимся политическим репрессиям, а инициатором его ареста был Сталин. Начиная с мая 1923 года, момента первого ареста Султан-Галиева, и до конца 80-х годов «султангалиевщина» служила символом махрового национализма. Сотни людей, в том числе и те, кто никогда с ним не встречался и не знал его лично, были репрессированы, как ‘султангалиевцы’. Между тем в кабинетах лидера алжирских националистов Ахмеда Бен Беллы, президента Египта Гамаля Абдель Насера висели его портреты. Ахмед Бен Белла по случаю 100-летия Султан-Галиева прислал в Татарстан телеграмму со словами: «Султан-Галиев — человек, которому многим обязан мир в XX веке».

Сталин возглавил и разгром грузинского национал-коммунизма. Грузия в мае 1921 г. подписала договор с РСФСР, признававший ее суверенным государством, но договор этот остался на бумаге. Когда грузинское коммунистическое правительство приняло собственные законы, Сталин, Орджоникидзе и другие русифицированные грузины, находившиеся в Москве, подняли против Грузии настоящую кампанию. Любопытно, что по этим законам жительство в Грузии для негрузин и браки между грузинами и негрузинами ограничивались крупными налогами (даже не знаешь, кто большее омерзение вызывает в данной ситуации — национал-коммунисты Грузии или их противники — великодержавники в Кремле)! Грузинский вопрос стал одним из центральных в конце 1922 начале 1923 г. Ленин встал на защиту грузинских национал-коммунистов и даже поставил вопрос о целесообразности роспуска только что созданного СССР. (Любопытно, что Ленин просил Троцкого взять грузинских национал-коммунистов под защиту, чего Троцкий не сделал. Не потому ли, что сам в это время склонялся к национал-большевизму?) Но благодаря отходу Ильича от дел грузинский «национал-уклонизм» был наголову разбит, а все бывшее грузинское руководство было удалено из Грузии и разослано по разным концам страны.

Оставался самый сильный и теперь уже единственный национал-коммунизм — украинский, с которым Москва постоянно боролась все первые годы революции. В декабре 1920 г. РСФСР и Украина заключили договор, по которому Украина признавалась суверенным государством, но и этот договор остался на бумаге. В мае 1922 г. правительство Украины подало даже формальный протест против того, что РСФСР выступало в международных отношениях от имени Украины. После создания СССР в декабре 1922 г. статус Украины продолжал постоянно падать. Видный представитель украинского национал-коммунизма Скрыпник даже косвенно выступил в защиту Султан-Галиева, сказав на совещании в ЦК, что его дело — нездоровый симптом наличия национального неравенства, и, чтобы в корне исключить появление таких дел, надо исключить само это неравенство. В 1925-1926 гг. появились новые признаки натиска на национал-коммунизм на Украине. Это проявляется в критике перегибов т. н. украинизации. Поводом явилась инициатива, проявленная Шумским, наркомом просвещения Украинской ССР, который в беседе со Сталиным потребовал усиленной украинизации государственной и культурной жизни в республике и обвинил существующее руководство этой республики, в особенности Кагановича, в том, что оно намеренно препятствует украинизации. Шумский предложил персональные замены в украинском руководстве, с тем чтобы во главе республики стали только украинцы. Сталин в ответ на это направил письмо Кагановичу и другим членам ЦК КП(б)У (26 апреля 1926 г.). Он обвинил Шумского, в частности, в том, что принятие большинства его предложений вызовет антиукраинский шовинизм среди русских рабочих на Украине, а украинизация по отношению к ним станет формой национального гнета. Сталин так же обвинил украинскую интеллигенцию в антирусских настроениях.

Почему кремлевские политики так резко реагировали на проявления местного национализма? В нем они видели угрозу своей власти и привилегиям. Кроме того, в соответствии с представлении марксистов централизм есть желательное и прогрессивное состояние общества и государства. Такой подход, мягко говоря, не предусматривает автономию местных, региональных культур, совершенно не обязательно ориентированных на достижение государственной независимости. Не случайно, еще в докладе местных большевиков властям Алтайской губернии от 6 января 1920 г о действиях антиколчаковских партизан сообщалось: «Повстанцы относятся враждебно к российским товарищам… На собрании командного состава партизан вынесено решение независимой от Российской власти работы”. И не случайно газета «Советская Сибирь», выражая официальную точку зрения большевиков на проблему анархистских повстанцев, отмечала, что суть ее “в органической ненависти к централизованному советскому государственному аппарату и его представителям на местах, а отсюда, естественно, неподчинение тем порядкам, которые диктуются из центра”. Центр, о котором идет тут речь, это все тот же старый центр российской державы, правда переведенный из Питера в Москву. Новая власть уже в годы гражданской войны примеряла старые имперские одежды.

СТАЛИН И НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМ

“Играть с идеями опасно, — отмечал Троцкий. Ведь они имеют обыкновение цепляться за классовую реальность и жить своей собственной жизнью”. На погибель, на погибель свою затеял игру с русским национализмом Лев Давидович! К середине 20х руководство партией уже находилось в руках Сталина. С этого момента национал-большивистские идеи начинают работать против Троцкого. За спиной у Сталина стоял бюрократический аппарат партии, обеспокоенный радикальными лозунгами большевистских леваков и их идеей непрерывной (перманентной) мировой революции. Сталинско-бухаринская идея о строительстве социализма в отдельно взятой стране устраивала аппарат куда больше. Точно так же думали и спецы, реально руководившие большинством советских министерств и ведомств. Перехватив инициативу у Троцкого Сталин смог пойти гораздо дальше (это же произошло с и курсом левой оппозиции на свертывание НЭПа, осуществленным Сталиным в конце 20х начале 30х, когда он, по словам Троцкого, воспользовался ‘обломками и осколками’ ее идей).

На многое ли приходится рассчитывать еврею в русской империи? А между тем в обществе 20х набирает все большую силу антисемитизм. Евреев видят на руководящих постах правящей партии, они в глазах значительной части общества олицетворяют большевистский режим. В таких условиях ответственность за социальные проблемы механически перекладывается на евреев. Конечно, Сталин не мог не воспользоваться таким оружием в борьбе против Троцкого, Зиновьева и их сторонников.

Уже выдвигая свой лозунг в декабре 1924 г., Сталин сразу же отмечает презрение Троцкого к русскому народу. «Неверие в силы и способности российского пролетариата — такова подпочва теории перманентной революции». Тот же мотив находим у близкого к Сталину Кирова: «Оппозиция обвиняет нас в том, что мы с вами настоящая кацапня, дальше того, что есть в нашей стране, мы ничего не видим, что мировая революция и все прочее, этому-де мы с вами не верим, мы узкие националисты, ограниченные люди. А вот Троцкий и Зиновьев — это настоящие интернационалисты». 4 марта 1926 г., когда Троцкий во время заседания Политбюро послал Бухарину записку, жалуясь на то, что среди рабочих Москвы открыто говорят: “Жиды бунтуют!” Было, впрочем, сделано официальное заявление, что партия борется против Троцкого, Зиновьева, Каменева не как против евреев, а как против оппозиционеров, что было фактическим напоминанием того, что все они евреи. В том же 1926 г. упоминавшийся выше сменовеховец и сотрудник Наркомата иностранных дел Ключников выступил в Московской консерватории с истолкованием вспышки враждебности к евреям в Москве. Характерно, что отчет об этом выступлении был напечатан в газете «Рабочая Москва». Ключников заявил, что враждебность к евреям имеет своим источником «задетое национальное чувство русской нации». «Русская нация, — сказал Ключников, — проявила национальное самоограничение. Создалось определенное несоответствие между количественным составом (евреев) в Союзе и теми местами, которые в городах евреи временно заняли… Мы здесь в своем городе, а к нам приезжают и стесняют нас… Страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве, и в практической жизни, и в других областях между численным составом [евреев] и населением». В Москве, пожаловался Ключников, жилищный кризис, а евреи приезжают из других частей страны и получают жилье. «Дело не в антисемитизме, — объяснял Ключников, — а в том, что растет национальное недовольство… На это не надо закрывать глаза. То, что скажет русский русскому, того он еврею не скажет. Массы говорят, что слишком много евреев в Москве. С этим считайтесь, но не называйте это антисемитизмом». За такую речь человека во все двадцатые, да и тридцатые годы неминуемо ждала бы репрессия — антисемитизм считался уголовным преступлением. Но Ключников выступил совершенно свободно, что, разумеется, могло быть сделано лишь с высочайшего соизволения.

Ирония судьбы — среди осужденных, но не сломленных троцкистов 30х г. большинство составляли, по воспоминаниям югославского большевистского диссидента Анте Цилиги, евреи. Многие из них в прошлом принадлежали в прошлом к Бунду, затем перешли к большевикам, а там примкнули к троцкистскому крылу партии.

ЭПИЛОГ

Разгром Сталиным левой и правой оппозиции, Великий перелом, индустриализация и коллективизация — все это ‘советской истории строки’, вехи, обозначенные массовыми репрессиями. Но так же в точности вехами советской истории являются и этапы постепенного становления национал-большевизма в качестве господствующей идеологии СССР. Не должны удивлять, а напротив являются вполне естественными этапами этого большого пути и тост Сталина за великий русский народ, и национально-патриотический пафос режима во время второй мировой войны, и депортации чеченцев, ингушей и ряда других народов в 1944, и борьба с безродными космополитами и евреями после окончания войны в конце 40х начале 50х. Большевистская империя в конце концов обрела стабильность и, как правильно предугадывал Устрялов, русифицировалась. Как и в прежние времена бюджет национальных окраин и политическое положение в них определялись из центра, как и прежде действовали (только теперь уже негласные) процентные нормы для евреев, желающих обучаться в ВУЗах. Большевики, пожалуй, сумели вдохнуть новую энергию в русскую государственность, существенно ее модернизировать, но это и все, что они смогли сделать. Были, конечно, видные партийцы, выступавшие против национал-большевизма, например Зиновьев, Бухарин. Но большевики были обречены на трансформацию в духе русского шовинизма и патриотизма самой историей государства российского, а тех, кто этого не понял, безжалостно раздавила его машина. Большевики были ГОСУДАРСТВЕННИКАМИ до мозга костей и этим сказано все. Будучи государственником нельзя добиться подлинного диалога свободных от рабства и эксплуатации, самоуправляемых и раскрепощенных культур, даже если тебе это и в самом деле для чего-то понадобилось. Были когда-нибудь большевики сторонниками диалога между культурами и их равноправия хотя бы уровне теории? Чем больше узнаешь о них, тем больше склоняешься к мысли, что нет.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Агурский Михаил. Идеология Национал-Большевизма
Грациози Андреа. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне 1917-1933г
Павлюченков С. Военный Коммунизм в России. Власть и Массы
Павлюченков С. Крестьянский Брест.
Александр Тарасов. На Стороне Ацтеков. www.left.ru
Крестьянское Движение в Поволжье. 1919-1921 Документы и Материалы.

Примечания

Поскольку некоторые оппоненты весьма чувствительны именно к еврейскому вопросу, то предоставляю им список соответствующих документов по этой теме

ГАРФ Ф.Р-1318. Оп 1. Д.573Ю Л 46.
РЦХИДНИ Ф.2. Оп.1. Д.15487. Л.3-4
ГАРФ. Ф.1235.Оп.94 Д.143. Л.8
РЦХИДНИ Ф.17. Оп. 66. Д.65 Л.27.
Там же Ф.2. Оп.1. Д.11900. Л.6.
Там же Ф.17 Оп. 65. Д.92 Л.67 об.
Там же. Д 141 Л.25
Там же Л.25 об.
Там же Оп.84 Д.272 Л.97
Там же. Оп.66 Д.65. Л.27
Там же. Оп. 112 Д.4 Л 25
Там же. Оп 65. Д.4. Л107
Там же Оп. 84 Д17 Л45.
Там же Ф.5 Оп 1 Д 2615 Л.10 об.
Там же Ф 17 Оп. 112 Д.7. Л.8
Там же Д 34 Л.3
Там же Оп 84 Д12 Л 21 об
Там же Оп 65 Д2 Л118
Там же Оп 112 Д7 Л.16
Там же Оп 65 Д2 Л 173
Там же Лист 171
Там же Д 320 Л3
Там же Д 384 Л17 об.
Там же Оп. 84 Д 93 Л.110
Там же Д 272 Л 97
Там же Ф 5 Оп 2 Д 86 Л 56
Девятая партконференция РКП (б). Протоколы М. 1972 г. С 198

Михаил Магид: «Национал-большевизм»