Не припомню, чтобы я когда-либо с нетерпением ждал выхода книги… Публикация перевода «Фрагментов анархистской антропологии» американского профессора Дэвида Грэбера стала эпопеей, растянувшейся на года. Ещё года три назад я принял крошечное участие в переложении книги на русский язык, и с тех пор множество раз переспрашивал инициаторов этой затеи, когда же указанный фолиант увидит свет. Причина в том, что по образованию я сам этнолог (с культурной/социальной антропологией это, по сути, синонимы), и потому страсть как интересно было прочесть, что написал коллега и единомышленник. Я думал, что передо мной предстанет разбор аргументов, применимых в бесчисленных спорах, которые мне приходилось вести в академической среде о существовании эгалитарных культур и вообще — принципиальной возможности существования общества без иерархии. Тем паче — те три странички книги, что перевёл я, были как раз об этом. Книга ответила моим ожиданиям лишь в очень малой степени: на этих трёх старничках почти вся этнология и закончилась. Всё же я выудил для себя несколько примеров эгалитарных этносов и с интересом узнал, что известный мне ещё с первого курса антрополог А. Редклифф-Браун в юности носил прозвище «Браун-анархия»… Весьма интересны наблюдения автора о том, что духовный мир эгалитарных народов в разных уголках земного шара неизменно связан с мифами о «бесконечной войне» в мире духов, «защитой от демонов и разрушительных сил» — наблюдение, на мой взгляд, нуждающееся в тщательном осмыслении и наглядно подтверждающее тот факт, что мир мифа не является прямым отражением социальных реалий, хотя и тесно связан с ними. Также крайне любопытной показалась мне подкреплённая мадагаскарскими примерами мысль автора, что многие этнические группы формируются как «коллективные социальные проекты» или движения, впоследствии обретая черты устойчивой культурной общности.
Однако большую часть книги (куда, помимо «Фрагментов антропологии», включены ещё несколько эссе) занимают рассуждения автора, связанные не столько напрямую с антропологией, сколько с актуальными проблемами анархического проекта вообще. Здесь впечатление достаточно противоречиво. С одной стороны, Дэвид Гребер довольно метко отвечает на основные полемические выпады против анархистов: «приведите пример существующего анархического общества» и «изложите детальный план устройства нового мира», — обнажая их демагогичность. Однако не знаю, ставил ли автор изначально такую цель, но по крайней мере для российского читателя многое им писанное выглядит провокативно или даже эпатажно. Заставляют задуматься тезисы автора о том, что массовые протестные движения последних десятилетий, вопреки расхожему скептицизму в их отношении в левой среде, достигали значительной части своих целей. Интересно, хотя и сомнительно, утверждение автора, что современная глобальная капиталистическая система устроена больше ради максимально эффективного контроля над массами и предотвращения глобальных восстаний, нежели чем для максимизации прибыли крупных игроков мирового рынка. Вообще вся книга являет собой собрание небольших теоретических, или даже философских текстов автора. С иными высказываниями Девида Гребера я и вовсе не могу согласиться, они мне кажутся какими-то рассказами инопланетянина: например, про то, что среди угнетённых развито сопереживание угнетателям и мысленное самоотождествление с ними… (вы замечали что-нибудь подобное?) А в последнем очерке, являющемся кратким эскизом книги «Долг: первые 5000 лет» (она также недавно увидела свет на русском языке) я, признаться, вообще почти ничего не понял. Как вам, например, фраза, объясняющая доминирование металлических монет в финансовых системах прошлого: «Драгметаллы гораздо лучше подходили веку всеобщей войны по той очевидной причине, что их можно было украсть»… ? Возможно, в книге автор разъясняет свои мысли более подробно и доходчиво.
Пожалуй, наиболее значимой идеей Дэвида Гребера, проходящей красной нитью через большинство собранных в книге эссе, является его ревизия понятия «революция», одного из ключевых в анархическом мировоззрении. Тут я понял, что у нас с американскими товарищами всё же совсем разные школы и идейная почва: «никто уже не ждёт одномоментного разрыва с существующими механизмами подавления»… Правда? Я позволю себе несколько пространных цитат, чтобы оттенить взгляд автора на революцию, постараюсь не слишком вырывать из контекста: «поскольку анархизм не пытается захватить власть внутри той или иной страны, процесс замены одной системы другой не будет выглядеть как некий революционный катаклизм, вроде взятия Бастилии или штурма Зимнего дворца; он обязательно будет постепенным, создающим новые формы общей организации на мировом уровне…», «стоит лишь заглянуть в исторические документы, чтобы убедиться в том, что большинство успешных форм народного сопротивления принимали именно это обличие. Они не шли в лобовое столкновение с властью (как правило, это приводит к кровопролитию, а если нет, то зачастую к превращению в ещё худший вариант: в то, с чем боролись), но переходили от одной стратегии к другой, уворачиваясь от объятий власти, убегая, дезертируя и основывая новые сообщества», «Крестьяне мерина, выращивающие рис, о которых мы говорили в последнем разделе, понимают то, что не дано большинству новоявленных революционеров: иногда самый глупый поступок из всех возможных — это поднять красное или чёрное знамя и выпустить дерзкий манифест. Иногда разумнее просто делать вид, что ничего не изменилось, позволить официальным представителям государства сохранить свои титулы, даже время от времени посещать их офисы и заполнять бланки, а во всём остальном игнорировать их», «в мировом масштабе революция займет очень много времени. Впрочем, также можно признать, что она уже начинается. Самый простой способ постичь это – это перестать думать о революции как о событии, о великом разрушительном переломе, и спросить: «В чем заключается революционное действие?» Тогда можно предположить, что революционное действие – это любое коллективное действие, которое отрицает, а следовательно, противостоит некоторой форме власти или доминирования и одновременно перестраивает социальные отношения»… Полагаю, этого достаточно, чтобы отразить авторское понимание революции. Моё идейное формирование как анархиста происходило в среде, где все исходили из представления о революции как о восстании, свергающем власть и заменяющем её системой народного самоуправления. И знаете что? Мне по-прежнему кажется, что мы правы, а Дэвид Гребер — нет. Во-первых, здесь есть ложное противоречие: разумеется, революционному выступлению предшествует длительный период сознательной подготовки революционеров параллельно с вызреванием объективных предпосылок для социального взрыва. Разумеется, вслед за восстанием должна последовать длительная работа по изживанию элементов неравенства в общественной и хозяйственной жизни. И, конечно же, это не будет одновременная вспышка во всём мире. Таким образом, да — революция не одномоментный акт. Однако это вовсе не отменяет необходимости кульминационного эпизода, того самого перелома — разрыва или серии разрывов со старой системой, с властью. Необходимость «великого разрушительного перелома», на мой взгляд, обусловлена двумя примерно равнозначными причинами. Во-первых, ниспровержение угнетателей ощущается как неизбывная мировоззренческая потребность, акт, без которого двери в новый мир не могут открыться. Во-вторых, даже если мы оторвёмся от поэтики (что, по-моему, делать не надо), то есть и вполне прагматичные соображения. Все эти «вечно дезертирующие автономные зоны» обнаруживают крайнюю степень уязвимости перед игрой глобальных политических и экономических сил, «непровозглашённая автономия» может существовать лишь до того момента, как властные и воинственные претенденты на её ресурсы попросту сотрут её в порошок. Это наглядно демонстрирует опыт самых разнообразных проектов такого рода от европейских сквотов до автономистских поселений крестьян третьего мира. Самый последний пример — курдская революция в регионе Рожава на севере Сирии, происходившая довольно тихо и даже демонстративно отказавшаяся от отделения от сирийского государства, но ныне оказавшаяся в тисках между такими чудовищами как «Исламское государство» и натовская Турция. К счастью, люди Курдистана привыкли не «вечно ускользать», а держать в руках оружие, что и придаёт надежды на будущее их революционного проекта. Да и сам Дэвид Гребер периодически употребляет выражения в духе: «момент, когда существенное количество людей одновременно сбросят оковы, надетые на коллективное воображение…» — то есть волей не волей выражает определённую причастность к проекту «апокалиптической революции», которую пытается отвергнуть. Как бы ни было заманчиво пытаться «прорасти как росток сквозь асфальт» внутри мировой системы угнетения, не вступая с ней в прямое противостояние — перспективы такой стратегии представляются крайне сомнительными. Поэтому я убеждён, что «последний штурм» всех тронов мира остаётся важнейшей путеводной идеей и стимулом к действию. Однако критика автора также бесспорно полезна, она позволяет смотреть на проблему более разносторонне и критично. Вообще эта небольшая синенькая книга, которую я в последнее время неизменно возил в своём саквояже, провоцирует на сомнения, размышления и переосмысление. В этом — её большое достоинство. Она стоит того, чтобы быть прочитанной.
Дмитрий Чащин