Либеральный — как по преимуществу присущий среднему классу. Очень многим, включая Бориса Кагарлицкого, удобно понимать под средним классом «рабочую аристократию»: «Другое дело, как быть с современным средним классом. Мне кажется, что неверно его отождествлять с мелкой буржуазией (уж скорее — с «рабочей аристократией» у Ленина)». Ссылка на Ленина призвана обеспечить авторитетность и непререкаемость трактовки Кагарлицким среднего класса как рабочей аристократии. Столь многочисленная рабочая аристократия, представленная одной только столицей, подразумевает наличие колоссального промышленного производства и лидирующих индустриальных позиций в мире. Но сдаётся мне, что Кагарлицкий именно мелкую буржуазию называет рабочей аристократией, что не то что бы смело, но просто нелепо. А удобство такого понимания есть вопрос не теоретический а «поведенческий» — надо же как-то оправдать своё присутствие в «левой колонне» либерально-националистических митингов. Интересно узнать, что из себя могла бы представлять «левая колонна» митингов «рабочей аристократии»? Всякому известно, что рабочая аристократия это доживающие свой век седовласые «советские» (других-то нет) инженеры, «последние из могикан», что работают на уцелевшем — очагово сохранившемся — производстве1, разброшенном по всей территории России за зарплату едва ли приближающуюся к зарплате продавца-консультанта столичного салона связи. Большинство из них умерли на пенсии в истекшие годы. Ни материальным статусом, ни менталитетом рабочая аристократия не близка среднему классу. Будучи представлен по преимуществу в непроизводственной сфере, мелком и среднем бизнесе, осуществляя функции управления в частных и государственных компаниях, сфере услуг более высокого уровня нежели «коммунальных»- предназначающихся «VIP-лицам» и.т.п — конкуренции со стороны мигрантов не знает. Её попросту нет. В значительной степени средний класс использует гостей в своих интересах: в качестве неквалифицированной рабочей силы на небольшом производстве, складе, в ведении дачного хозяйства, прислуги и обслуживающем персонале той же сферы услуг ( дешёвые «японские лица» недешёвых «японских» ресторанов.) Вообще, отношение мигрантов к представителю среднего класса можно было бы утрируя обозначить как чернорабочую, не квалифицированную прислугу пред вышколенным, в должной (нужной) форме образованным, ливрейным лакеем, — необходимый тому «аппарат» для собственной свободы в реализации возложенных на него правящим классом — требующих знания, умения, иными словами, компетентности, обязанностей. Психологически это отношение подобно отношению к представителю нищего «периферийного» населения России; смесь брезгливого презрения с толикой любопытства к отсутствующей у российского «экзотичности» восточного слуги. С ним, «ливрейный», имеет наслаждение почувствовать себя барином: может быть пренебрежительно добр, а может и не быть. Средний класс отчуждён психологически, социально от гастарбайтеров. В экономической сфере мигранты зависимы, и такое положение средний класс устраивает. Удобная среда, на фоне которой так приятно чувствовать свой комфорт, «свои заслуги». Презрение к ущемлённым как возможность через привилегированную обособленность почувствовать свою «исключительность», «незаурядность». Групповой и личностный нарциссизм именовать достоинством — «общественным престижем», «возросшим самоуважением» — в силу и исключительно благодаря которому, как утверждают его представители, и появилось требование «честных выборов», не на что большее как будто и не претендующее.
Тем не менее, именно здесь мы видим проявления и требования национализма оформленные политически. Именно это среда «выделяет» и идеологов фашизма.
Отчуждение никогда не проявляется искренним сочувствием, дружелюбием, всегда представляя себя лишь в диапазоне толерантность-неприязнь. Ту толерантность-терпимость никогда не наполненную чувством подлинного человеческого родства, а только выражающуюся воспитанностью манер, вежливостью речи, чувством дистанции (вызванного неравенством в статусе) и припоминаемого абстрактно-холодного гуманизма. Действительно, обладая значительным доходом, не чувствуя посягательств на комфортное социальное положение средний класс в лице своих культурных представителей с доброжелательной иронией «интегрирует» киргизов, таджиков и узбеков в «нашу действительность»: « В петербургской галерее Anna Nova проходила выставка видео-арта Хаима Сокола «Амбивалентность». Гастарбайтеры из Кыргызстана поют революционные песни, читают тексты Малевича, изображают сцены из голливудских фильмов. Художник пытается интегрировать в современное искусство тех, кто не может интегрироваться в нашу жизнь. Результат неутешителен. Слово «амбивалентность» означает двойственное отношение человека к некоему объекту, вызывающему противоречивые чувства. На ровные галерейные стены, вполне возможно оштукатуренные такими же гастарбайтерами, проецируется видео: Хаим Сокол учит граждан Кыргызстана петь революционные песни, и затем они старательно поют слова о свободе, они читают тексты Малевича, присягая современному искусству, они стоят в простынях, имитирующих римские тоги, и молча смотрят на зрителя. На самом сильном видео гастарбайтеры копируют сцену знаменитого голливудского фильма «Спартак» – консул Красс требует выдать Спартака и побежденные, разоруженные рабы один за другим встают и кричат: «Я Спартак!». Гастарбайтеры копируют Голливуд очень серьезно, с нездешним достоинством..»(«Искусство интеграции денег», Александр Латкин, газета «Вечерний Петербург») Экстравагантно, прибыльно и рождает ровно те чувства, с которыми этот товар «искусства» и создавался, интегрируя в действительности азиатов лишь в том смысле, что им заплатили за позёрство в действе, смысл которого они не сознавали. А могли и не заплатить и равно были бы «интегрированы в нашу действительность».. Налицо дружеское расположение творческой личности с коммерчески ориентированной эпатажностью.
Это та самая толерантность, которая быстро обращается в пароксизм ненависти в случае неуклюжести «цветного» персонала торгового центра или появления гастарбайтеров в тех местах где традиционно их видеть не приходилось «да и что им тут надо.» Толерантность, которая всегда подразумевала что пришлые «знают своё место», не претендуют на соседство со мной в «моём доме», не смеют рассчитывать на знакомство с моей дочерью и тем более на брак с нею. Иными словами, толерантность как запрет на издевательство и убийство потому как осудят именно за издевательство и убийство (что пока остаётся привилегией полиции). Собственно главный враг толерантности среднего класса, провоцирующий «качению» от неё «вправо», как признают многие его представители — это «физическая» видимость гастарбайтеров. Что касается собственно ненависти, враждебности и прочих деструктивных проявлении личности то они вообще характерны для общества, построенного на неравенстве, привилегиях, не имеющем возможности для самореализации или обменявшем подобную возможность на погоню за общественным престижем, финансовым успехом, принятыми средой материальными свидетельствами «достижений». « Жить в условиях рыночной экономики – это значит переживать двойную трагедию, которая начинается с недостатка, а заканчивается нехваткой..». (Салинс)
Воистину мигрантам следует быть в высшей степени благодарными за доставленное удобство в излиянии желчи, за безответность и ответственность за нераскрытые злодеяния (припомнилось, как прибалтийский служитель культа несколько лет назад обвинял русских в краже велосипедов.) Дело в удобстве проявления. Конечно же, политически более «подвижному», чем рабочий класс, с более широким кругозором, значительными доходами и претензиями,- среднему классу -
национализм и миграция представляются благодарными сферами приложения политических амбиций; массовость обеспечена нищетой провинции и безработицей. Ярость и категоричность, простота решений («выгнать нерусей», «не кормить» регионы, республики) моментально оборачиваются дивидентами популярности. Это вам не безвестное и почти провальное создание профсоюза в какой-либо богом забытой российской области (что вообще дело несколько подрывное). И кроме того это та сфера приложения тщеславия которая ровным счётом никак не повредит экономическому положению, не потревожит социальные основания, комфорт социального положения.. Прислугу из «нерусей» заменит родных просторов славянские лица..
Крупному капиталу вопросы миграции, национализма интересны постольку, поскольку ему вообще интересны массовые политические течения не имеющие целью изменение общественно-экономической структуры (хотя бы как инструмент борьбы и давления во внутриклассовой (клановой) борьбе за власть) и, главное, прямо направленные, — в силу одного только национализма — против роста социалистических настроений, понимания настоятельности социалистических преобразований и чаяний в возможности их осуществлений. Образцовый пример — это ЛДПР — столь необходимая номенклатурно-финансовой олигархии как средство отвлечения голосов от КПРФ.
Само по себе ужесточение или смягчение миграционной политики ущерба экономическим интересам среднему и крупному капиталу в России не наносит. Более того её ужесточение даже прибыльнее. Если вспомнить Москву девяностых то все правила регистрации лишь сформировали огромную армию бесправной и дешёвой рабочей силы большую часть, которой составляли «периферийные» российские граждане, а не только «гости-рабочие» из Молдавии, Украины, Таджикистана, Узбекистана и.т.д. Данный «протекционизм» и послужил делу скорейшего накопления капитала нынешней «новой буржуазией»; способствовал формированию нынешнего среднего класса; (как уже было указанно занятого в непроизводственной сфере и по большей части осуществляющего, благодаря наличию этой армии, функции управления в разнообразных непроизводственных компаниях и фирмах); высокий уровень дохода, которого (если не завышенного дохода — сравнительно с приносимой пользой и средней зарплатой по стране) определялся своеобразными «ножницами»: дешёвый труд рабочих, строителей, обслуживающего персонала складов, цехов и сверхприбылями от торговых операций, цен на недвижимость и.т.д.
Армия эта надо заметить была и очень солидным премиальным фондом милиции-полиции. Хотя почему была? 12-16-18 часов в сутки работника пользовал «предприниматель», в «часы отдыха» — милиционер. Время от времени первый договаривался со вторым на взаимовыгодной основе и, ко дню зарплаты милиция-полиция вывозила с какого-либо «объекта» виновных в нарушении паспортного режима без возможности в дальнейшем «виновным» забрать заработанное. На депортацию у государства средств, предусмотрено не было и хождение за заработком начиналось вновь. Часто с тем же исходом.
И всё это имело и имеет место в России в целом, а не только в двух столицах.
В контексте трудового законодательства миграционные усиления и ослабления с подачи лиц заинтересованных могут вызвать увеличение продолжительности рабочего дня: с одной стороны это «потогонно» понимаемая «модернизация»- в этом виде наиболее устраивающая частный капитал (в самом деле, это ведь не издержки на обновление основных фондов); с другой, это «сочувственно» предложенный выход для рабочего класса в России с целью обеспечить его «конкурентоспособность» на рынке труда.
(Сокращение рабочего дня, лишь гипотетически предполагаемое, невыгодно частному капиталу именно в смысле политического значения безработицы — к коей мигом бы пришли в силу замещения российского рабочего мигрантом — но никак не в смысле урона его экономическим интересам.)
Поглотить огромное количество рабочих рук частный капитал не способен. Деквалификация, сокращение профессионально-технических училищ, социальная дезориентация, рост социальной и политически оформленной деструктивности, зависимость от навязываемых «ближайших» идеологий (национализм, потребительство), духовная лень и примитивная мотивация, отвыкание от производительного труда и производственного процесса вообще, алкоголизм, криминализация и многое другое – очевидные следствия. (Интересно было бы подсчитать какая часть мужского работоспособного населения это охранники ЧОПов?) Вообще же, национализм рабочих, прежде всего, есть отношение безработного к конкуренту на рынке рабочей силы. Опасение и реальность снижения уровня оплаты и условий труда. Неустойчивость и тревожность положения работающего в купе с перспективой безработицы — это экономическая подоплека неприязни соединяющейся с нынешним низким образовательным и культурным уровнем. Сводящее концы с концами население и образует массовость политически оформленного национализма
Конечно же, либеральные экономисты — выходцы из среднего класса — сошлются на слабое развитие предпринимательской инициативы, «административный зажим», «единороссовскую подконтрольность» бизнеса (что в целом верно) — совершенно не принимая во внимание мировое разделение труда, колоссальную концентрацию и централизацию капитала, когда существуют не только столь ненавистные Кремлю — как «наследие советского прошлого» — моногорода, но и «моноштаты» и «моногосударства». Современная экономика (как и экономика позавчерашнего дня) есть экономика гигантских корпораций, их объединений, огромного масштаба производства и отраслевой специализации. (Собственно советская индустриализация ведь и есть жесточайшая форсированная форма эволюции капитализма от экономики мелкого и среднего бизнеса к сегодняшним «китам» индустрии). Указывая на пример Китая как экономику мелкого и среднего бизнеса, следует помнить о том, что уже благодаря одной только численности населения Китая совокупность этих предприятий образует одну, ни с какой другой не сопоставимую, корпорацию: ни по издержкам, ни по объёму продукции. Учитывая несоизмеримо меньшее население России и вступление в ВТО, отечественный производитель не сможет соревноваться не только с «мелким» китайским предпринимателем, но и с европейским. (Тем более что Россию и приняли, имея в виду решение своих проблем: «сваливание» огромных товарных запасов и.т.д.)
Вообще же при данных факторах в условиях рыночной экономики, неравномерности экономического развития — проблема национализма, подлинно человеческого отношения к мигрантам не видится разрешимой. Ведь что, в конечном счете, стоит и за «религиозным фанатизмом и экстремизмом»? (как исламским, так и христианским)- Ничто иное — как бедность и отсутствие будущего.
Примечания редакции:
1.Здесь мы с автором не согласимся. В крупных городах есть и молодые инженеры, правда работают они либо на иностранные корпорации, либо на предприятия российского ВПК