Прямое действие и прямая демократия

Прямое действие - это действие от первого лица. Если речь идет о группе — это действие, согласованное на собраниях коллектива, непосредственно этим коллективом осуществляемое и не связанное государственными законами.
Прямая (базисная) демократия  — это принятие решений народными  собраниями (1).
Целью социальных революционеров является создание общества, в котором прямое действие станет системообразующим принципом.
Существуют ли противоречия между прямой (базисной) демократией и прямым действием? На первый взгляд нет, так как прямое действие включает в себя прямую демократию. Тем не менее, этот вопрос часто вызывает дискуссии в современных социальных движениях .  Проблемы, которые здесь возникают, связаны, с одной стороны, с наличием радикальных меньшинств и, с другой стороны, с законопослушностью большинства. Противоречит ли радикализм идеологизированных или активистских меньшинств интересам большинства? К каким последствиям ведет указанное противостояние?
В конечном счете все вопросы связаны с поиском метода. Метода, посредством которого можно было бы перейти от современного общества, где на всех уровнях — на производстве, в микрорайоне, в городе, в государстве - царит деспотизм, к обществу всеобщего самоуправления и равенства?
Ниже предлагаю вниманию читателей заметку на эту тему, составленную в виде вопросов и ответов.

Что такое прямое действие?

- Приведем здесь цитату из документов революционного синдиката Индустриальные Рабочие Мира (IWW):
«Это действие труда, когда он борется прямыми, естественными способами, что приносит самые большие результаты. Когда трудящиеся бунтуют на работе и замедляют или прекращают работу до тех пор пока их требования не удовлетворены – это и есть прямое действие. Когда трудящиеся, объединённые как класс, проводят общую стачку для защиты своих интересов — это и есть прямое действие. Трудящихся постоянно предают, когда они полагаются на другие средства помимо прямого действия – избирают политиков, подают требования на арбитраж, или позволяют решать дела судам и правительственным учреждениям. Эти методы выгодны классу работодателей. Ожидать справедливости из этих источников наивно, как верить в то, что игровые автоматы сделаны для обогащения тех, кто тратит на них деньги. Единственной целью нечастых выплат является поддержание веры доверчивых масс в «справедливость» коррумпированной машины. Работодатели жизненно заинтересованы только когда труд использует прямое действие для того, чтобы выиграть свои требования, потому что этот метод трудно надуть или бороться с ним. Трудящиеся всегда добивались гораздо большего прямыми действиями, чем заигрываниями с учреждениями, контролируемыми работодателями. Прямое действие разорвало цепи открытого рабства человечества. Веками оно устанавливало индивидуальные права и боролось с властью господствующего класса над жизнью и смертью. Прямое действие, если использовать его полностью, мудро и как следует, может навсегда покончить с голодом, несправедливостью и господством человека над человеком».

Предположим, что небольшие группы работников предприятия, или жильцов, протестующих против точечной застройки, организовали жесткие акции, направленные против боссов, начальников, крупных компаний. Где же здесь прямая демократия? Ведь эти действия были предприняты, как кажется, самовольно. Они никем не санкционированы.

- А почему действия непременно должны быть кем-то санкционированы? Это ниоткуда не следует.
Люди вправе поступать так, как считают нужным, если они ведут борьбу за свои права. Достаточно, чтобы они приняли решение на своем собственном собрании, а потом стали претворять это решение в жизнь.

Хорошо, предположим, что большие коллективы настроены против радикализации борьбы. Вместо стачек и перекрытий дорог, сабо  или иных жестких действий, они предпочитают писать жалобы начальству или вообще остаются пассивными. Получается, что в этом случае действия радикальных группировок противоречат настроению большинства.

- Ниоткуда не следует, что меньшинство обязано подчиняться большинству, тем более, в таких вопросах. Да, социальные революционеры поддерживают принципы прямой демократии, да они обычно поддерживают право большинства принимать решения. Тем не менее, почти все исторические социально-революционные движения признавали права меньшинств, относились к ним с уважением.
В этом случае мы должны сказать большинству: «Что же, вы приняли ошибочное решение. Жалобы вам не помогут, так как если бы жалобы сильным мира сего помогли большинству бедных и обездоленных мира сего, то в мире сём давно были бы искоренены все несправедливости. Мы признаем Ваше право на ошибку, но сами мы  вольны поступать по своему».
Это похоже на то, что сказал кто-то из парижских коммунаров 1871 г. На замечание, что большинство французов не поддерживает революцию, он ответил: «Мы не собираемся навязывать Коммуну французам. Отныне Париж не будет диктовать французам, как им жить. Но и Франция не должна навязывать  Парижу свой образ существования».
Противоречия между прямым действием и прямой демократией нет, меньшинство имеет право поступать по-своему, коли оно ничего не навязывает большинству.

- А если постарается навязать?

Вот это и будет нарушением принципов прямого действия и прямой демократии. Наша задача вовсе не в том, чтобы силой, за уши, втащить людей в светлое будщие. Все это уже было, известно когда и известно где; всему этому цена — дерьмо.
Было бы и ошибкой полагать, что мы откажемся от распространения своих идей. Мы действуем примером (пропаганда действием) и убеждением (пропаганда словом), а не насилием против труженников из числа пассивного большинства.
Наша цель — общество всеобщего самоуправления, т.е. общество, в котором прямое действие станет всеобщим принципам. Навязать людям самоуправление невозможно, просто по определению. Власть меньшинства — как бы оно не называлось- профком, ЦК,  администрация завода (района) - это всегда власть паразитов, которые присваивают себе право решать за других как жить, распоряжаются средствами, созданными коллективным трудом.
От любых действий по отношению к начальникам и прочим паразитам мы не отказываемся. Но труженники — иное дело.  Как говорил другой замечательный революционер, близкий по взглядам к с-р максималистам, участник красноармейского восстания против большевиков в 1919 г.  Ф.К. Миронов: «Полное объединение трудового и земледельческого производства можно достигнуть только путем многолетней практики, показа и сознательного творчества, а не насильственным. Только свободные люди на свободной земле могут творить красивый продуктивный труд и красивую жизнь».

Рабочие легко внушаемы. В России, к примеру, они постоянно зовут на свои собрания представителей заводской администрации. Может быть лучше объяснить рабочим, что им не следует говорить с начальством? Пусть оно обращается для переговоров в профком или забастком, а мы — люди маленькие. Лучше не проводить собрания. По указанной причине.

- Ну да. И тогда профком (или профсоюз, в котором часто состоит меньшинство рабочих) будет вести переговоры с начальством и, заодно, принимать все решения. А «маленькие» рабочие люди, которым даже и на собрания собираться не стоит, поскольку они «легко доступны начальственной пропаганде», «легко внушаемы», останется только выполнять приказы профкома (профсоюза) и смиренно ждать результатов переговоров.  И чем, интересно знать, такой способ действия отличается от принятого на современнном капиталистическом предприятии и в современном капиталистическом государстве? Тут нет ни прямого действия, ни прямой демократии. Зато есть сплошеной деспотизм и произвол. Каким же образом тогда «маленькие» рабочие люди станут взрослыми? Как и когда при такой системе борьбы они научаться сами принимать решения о своей судьбе? Ответ очевиден — никогда.
Вспомните ответ ИРМ о прямом действии, и о том, почему оно является наилучшим способом добиться правильных решений. Всякий раз, когда к вам будут приходить профсоюзные дяди и предлагать передать им право принимать решения или когда вам предложат обращаться в суд, вспоминайте об этом.
И потом, нет никакого способа помешать администрации общаться с работниками предприятия или жителями района. Проще уж довести до них, чтобы они не общались с начальством по одиночке (так как оно в этом случае станет оказывать на них сильное давление и запугивать), а только все скопом, большими группами.

И все же, насколько действия меньшинства соответствуют интересам большинства? Нет ли здесь опасного противоречия? Что, если радикализм меньшинства отпугнет большинство, вызовет его резкое несогласие?

- Прежде всего, какую, собственно, цель преследуют радикальные группы?
У социально-революционных движений есть две цели. Во-впервых они хотят добиться выполнения конкретных требований (повысить зарплату, закрыть строительство, разрушающее инфраструктуру бедного района). Во-вторых, они хотят глубокой радикальной трансформация всего общества. Это - главная цель и никакие второстепенные цели не должны ее заслонять. Коммунисты рабочих советов, анархо-коммунисты, левые эсеры предпринимали радикальные действия малым меньшинством главным образом для того, чтобы повлиять на пассивную или реформистски настроенную массу, для того, чтобы побудить ее следовать этому пути.
Поэтому, нужно четко сознавать, какие акции могут только отпугнуть массу, а какие, наоборот,  могутее радикализировать. Ибо без перехода большинства обездоленных людей, работников на сторону революционной организации не только революцию не сделаешь, но и стачку на одном отдельном заводе не выииграешь.
Многое зависит от ситуации. Нужно пробовать, экспериментировать. Скажем, перекрытие трассы вполне обсуждаемая тема для российских бастующих рабочих, в Пикалево эта тактика принесла ощутимые успехи. Если же какие-то акции только пугают работников и не вызывают ни малейшего позитивного отклика, то они, скорее всего, бессмыслены и не нужны.
Впрочем, ситуация может быть противоречивой. Например, жесткие акции могут отпугнуть законопослушных людей пожилого возраста, но, в то же самое время, привлечь радикальную молодежь.
Подчеркнем снова: нужно экспериментировать и, при этом, тщательно изучать реакцию низового населения. (3)
Можно привести в качестве примера анархистское рабочее движение в Аргентине в начале 20го столетия. В Аргентине имелось с одной стороны движение ФОРА, которое хотело вовлечь как можно больше рабочих в бескомпромиссные стачки, весьма далекие от соблюдения законов государства (их участники могли дать вооруженный отпор полиции). С другой стороны, были небольшие группы боевиков-анархистов, которые предпочитали использовать против правящего класса исключительно вооруженное насилие . Так вот за ФОРА шли сотни тысяч рабочих,а за этими боевиками всего несколько десятков человек. В споре теоретика ФОРА Лопеса Аранго и лидера боевиков Северино ди Джованни, прав был, по всей видимости Аранго (хотя, впрочем, нам неизвестно, оказали ли влияние действия боевиков на несколько повстанческих выступлений аргентинских рабочих). А вот в России в ту же эпоху видим совершенно иную ситуацию: махновская армия была, наверное, самой крупной анархистской организацией в стране.
Другой пример — намного более скромный. Активисты МПСТ приняли участие в недавней стачке в ДМ. На собрании, где выступил активист, надо было, прежде всего, понять настроения работников. Скоро стало ясно, что нет смысла призывать их к чему-то большему, чем блокада касс и простое продолжение стачки.
…Когда мы осознаем эти вещи, мы видим, что, опять-таки, никакого противоречия между прямым действием и прямой демократией нет.  Прямое действие должно осуществляться таким образом, чтобы не отталкивать массу, а вовлекать ее в прямое обсуждение и принятие решений о ходе борьбы. Иначе в прямом действии вообще нет смысла.

- Некоторым людям,которые хотят делать радикальные вещи, не очень важно, что о них думают окружающие.

Это уже совершенно другой вопрос, который к социально-революционному движению, к его главной цели не имеет отношения. Такие люди - обычно элитаристы, то есть им плевать на окружающих. Зачем в движении те, кто не ощущает солидарности с другими, считает себя лучше других, умнее других?

А как насчет того, что фашисты тоже используют прямое действие?

- Нет, фашисты обычно не используют прямое действие. Фашисты используют насилие, часто идут на нарушение закона. Но это еще не прямое действие.
Дело в том, что большинство фашистских групп организовано иерархично. У них есть вожди, лидеры, фюреры, гауляйтеры и тому подобное, у некоторых есть иерархическая партийная организация. Лидеры разных уровней отдают приказы, дают указания, а рядовая масса их выполняет. Напомню, прямое действие — это действие, которое совершается самими людьми, без посредников. А здесь вожди осуществляют действия руками покорной массы, которая выступает в роли пушечного мяса.

- Вы не учитываете, что жизнь — не математическая формула. Противоречия между радикальным меньшинством и пасивным большинством все же возникают. А бывает и наоборот. Вот вы говорите о защите прав меньшинства. Возьмем к примеру забастовки. Все революционеры всегда выступают за жесткие действия против штрейкбрехеров. Значит против прав меньшинства. И можно привести другие примеры

Вы правы. Жизнь есть жизнь и она полна противоречий. Нельзя продумать заранее все.  И тем не менее, мы должны сохранить ядро наших взглядов и практик - прямое действие как метод преобразования общества и базисно-демократический способ организации общества, уважающего права меньшинств - как финальная цель. Это инвариант — неизменная величина.
Просто нет иного пути к этой цели. Нельзя создать безгосударственное базисно-демократическое общество, не разрушив страх перед государством. Вот для чего нужен радикализм малых групп. Они должны, обязаны даже, попытаться пройти по тонкой грани: не скатиться к тупой покорности большинства, но и не отпугнуть большинство своими действиями, а, напротив, разбудить его.

1.Среди анархистов и других сторонников социальной революции есть разное отношение к самому термину «демократия». Тут речь идет о прямой (базисной) демократии народных собраний, а не о представительной (последнюю все представители социально-революционного движения безоговорочно отвергают). Тем не менее одни критикуют сам термин «демократия», другие же принимают его.

2 Марлен Инсаров. Филипп Кузьмич Миронов.
http://zhurnal.lib.ru/i/insarow_m/mironov.shtml

3. Чего не следует делать, так это ориентироваться на реакцию СМИ и либеральных журналистов. Нужно помнит, что в классовой борьбе они всегда будут на стороне собственников. Так, во время русской революции либеральная пресса восхищалась социалистами, убившими царских министров, но выливала потоки грязи на анархистов, убивавших тех владельцев заводов, которые были виновны в подавлении рабочего движения.

КАК ПРЕВРАТИТЬ СЛАБОСТЬ В СИЛУ

Многие из нас сталкивались с такой ситуацией. На предприятии или на фирме, где вы работаете, возникли проблемы, предстоят реорганизация, сокращения, увольнения, начальство собирается урезать зарплату и т.д. Необходимо что-то сделать и оказать сопротивление. Первое, что приходит в голову прежде всего – поговорив с коллегами, отправиться в профком. Тут чаще всего делу и конец. Профкомыч в лучшем случае попытается «поговорить» с администрацией или хозяином, а часто и этого делать не будет, потому что все меры уже согласованы с профкомом за нашей спиной. Профбосс будет сетовать на «отсутствие солидарности» среди работников, говорить, что сделать ничего нельзя, и посылать вас… к адвокату профсоюза.

Тебе останется только сжимать кулаки в карманах и размышлять, какого черта ты вообще платишь профвзносы. Ведь к юристу ты мог бы пойти, и не состоя в профсоюзе. Во всяком случае, становится ясно: ждать помощи от официального профсоюза не приходится, он тебе не поможет, а то и повернется против тебя.

Если ты все же не собираешься отступать, тебе придется придумать что-нибудь новенькое, из разряда «прямого действия». Но что? Вполне возможно, что твои коллеги уже махнули на все рукой, и притихли, надеясь, что под удар попадешь ты, а не они. Но если повезет, ты сможешь найти еще нескольких человек, которым так же тошно, как и тебе, и вы соедините ваши усилия. Но если вас будет не слишком много, то сил на то, чтобы организовать реальное и открытое давление, может не хватить. Выступив открыто, вы попадете не только под репрессии администрации, но и под огонь профкома, который будет воспринимать вас как конкурентов, подрывающих «нормальный» ход дел.

Тут вам понадобится поддержка извне. Причем по двум причинам. Во-первых, вам нужно прикрытие с тыла, пока вы еще сравнительно слабы и изолированы. Во-вторых, прижать администрацию и хозяев следует там, где им это неприятнее всего. Для этого можно попробовать воздействовать на них через их клиентов и партнеров.

Вашему шефу наверняка не понравится, если ему позвонят, скажем, из магазина и скажут, что в поставляемых им товарах последнее время все чаще стали обнаруживать записки и листовки с надписями типа: «Не покупайте товары этой фирмы. Она производит дерьмо» или что-нибудь в этот роде. Или если перед магазином его заказчиков вдруг появятся люди, раздающие листовки с информацией о безобразиях, которые творятся на его фирме. Или если его заказчикам станут частенько позванивать и интересоваться, когда же, наконец, они уберут из магазинов «отвратительные изделия» этой «мерзкой фирмы»? Все это, наверняка, разозлит заказчика, который заявит вашему шефу, что не желает нести никакой ответственности за внутренние проблемы в его лавочке.

Точно так же можно поиграть с поставщиками вашего шефа. Правда, это не столь действенно, потому что на них нельзя оказать сильное давление через их конечного заказчика. Но все равно можно попробовать звонить, распространять листовки, информировать тамошних сотрудников о ситуации.

Но лучше всего – доставлять владельцам и начальникам как можно большее беспокойство, причем не только на самой фирме или на предприятии, но и повсюду, где те появляются. В каких объединениях, инициативах, клубах состоит ваш шеф, где он обедает? Распишите лозунгами и срамящими его надписями стены зданий, где находятся эти «объекты». В каких совещаниях он будет участвовать в ближайшее время? Где он проводит свободное время, где отдыхает, с кем развлекается? Короче, фантазия здесь не знает границ.

Приятно в таких прямых действиях и то, что в них могут творчески поучаствовать ваши друзья, которые не работают вместе с вами, но хотели бы вам помочь.

Конечно, вам придется провести предварительную работу на вашем предприятии, в вашей фирме, вашем учреждении и т.д.: выяснить, кто их заказчики, откуда фирма получает детали и комплектующие, как живет ваш шеф. Но это будет сделать не так уж трудно. И стоит подумать над тем, как использовать чувство «тайной радости», которое неминуемо появится у ваших коллег при виде неприятностей у начальства. Ведь акции «вовне» укрепит и ваши позиции «внутри». Они дадут пример альтернативы тому разочарованию, какое всегда остается после рекламируемых профкомычами попыток отстоять свои права «по закону». Вам следует осторожно использовать этот шанс и приступить к созданию устойчивой и боеспособной организации по месту работы.

Нужно ясно понимать: то, что мы здесь описали, – конечно же, стратегия слабости, рожденная нынешней ситуацией, когда мы сравнительно изолированы и постоянно сталкиваемся с усталостью и разочарованием коллег по работе. И все-таки, эти методы часто и успешно работают. Разумеется, было бы лучше самого начала открыто и мощно выступить на самом предприятии или в фирме, объявить забастовку и т.д. Но сегодня на это нередко не хватает сил и многим из нас остается лишь прибегать к индивидуальным актам сопротивления, таким как симуляция болезни или мелкий саботаж. Но в долгосрочной перспективе так мы борьбу не выиграем.

Пока положение остается таким, как оно есть, только описанные методы действий позволяют соединить усилия «вовне» и «изнутри» и добиться максимума эффективности при минимуме опасности для работников самой фирмы. Правда, их легче применить на небольших предприятиях и фирмах, где заказчики и поставщики лучше известны. На крупных предприятиях с большим объемом информации и более разветвленными деловыми связями сделать это труднее. Но все равно возможно. Сам принцип «прямого действия» применим почти везде, надо лишь приспособить его к конкретной ситуации.

(«ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ», 1995. №5)

ЧТО ТАКОЕ ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ? 

С тех пор, как существует капитализмом, шла борьба между двумя четко различимыми социальными группами — буржуазией и пролетариатом (наемными тружениками, рабочим классом). В свою очередь, часть рабочего класса повела борьбу против самих этих различий. Эти люди стали известны как либертарное (анархистское) движение. Для достижения своих целей они всегда использовали методы прямого действия.

Что такое прямое действие? Наиболее известный и распространенный ответ, любимый политиками всех мастей и средствами массовой информации, это отождествление прямого действия с терроризмом, кровопролитием, покушениями, взрывами и т.д. Эта версия не имеет ничего общего с действительностью. Более того, речь идет не просто об ошибке по незнанию. Мы имеем дело с самым настоящим злым умыслом, с сознательной попыткой власть имущих или претендентов на нее дискредитировать всякое самостоятельное действие людей.

Потому что прямое действие именно и означает непосредственное отстаивание своих прав и интересов, не прибегая к посредникам в лице любых профессиональных представителей, защитников, депутатов, вождей и т.д. С точки же зрения логики буржуазного общества, люди на такие действия неспособны, так как не осознают своих собственных нужд и не в состоянии за них бороться.

Капитализм предлагает другой вариант действий — опосредованный, через представительство интересов в различных иерархических и авторитарных структурах политики, государства, партий, официальных организаций. Людям дается возможность демократически избирать своих полномочных представителей и на тот или иной срок отречься в их пользу от своих суверенных прав, предоставляя им возможности говорить и действовать вместо себя. Единственной «гарантией» того, что наделенные народным доверием «вожди» не обманут его, должна служить только слепая вера — или же надежда на следующих выборах покарать вероломных «защитников», передоверив свою судьбу кому-нибудь другому. При этом правила этих демократических игр устанавливаются правящими классами по своему усмотрению и в целях сохранения их привилегий.

Мы убеждены, что люди разумны по природе своей и, следовательно, вполне способны разобраться в том, что, как и зачем им нужно делать. Мы считаем, что они могут действовать сами не хуже любых «представителей». И прямое действие является революционной альтернативой по отношению к системе буржуазного посредничества. Оно позволяет людям не только без искажения выражать свою волю и отстаивать ее, но и учиться определять свою собственную судьбу, индивидуально и коллективно. Прямое действие — это практика и школа свободы.

В рамках рабочего движения принцип представительства интересов предполагает жесткое разделение между так называемой экономической и так называемой политической борьбой. Первая возлагается на профсоюзы и направлена на улучшение положения трудящихся в рамках существующего строя — повышение зарплаты, улучшение условий жизни и т.д. Вторая оставляется политическим партиям, добивающимся власти, чтобы затем, пользуясь ролью представителя интересов трудящихся, осуществить «освобождение» с помощью правительственных реформ. В одном из вариантов этой схемы профсоюзы должны быть совершенно «вне политики». В другом — они должны подчиняться руководству «авангардной» партии. В обоих случаях массовые организации трудящихся как бы воспроизводят в своей структуре и деятельности авторитарную, иерархическую логику — или самого капитализма с его демократией, или партии-командира. В результате, они бессильны, трусливы и позорно капитулируют перед лицом наступления власти и капитала.

Анархо-синдикализм всегда пропагандировал соединение политической и экономической борьбы в революционных рабочих союзах, которые основаны на прямом действии пролетариата, не подчиненного партии или иерархическим нормам.

Отождествление прямого действия с терроризмом — совершенная чепуха. Террористические акты — это именно опосредованные действия меньшинства, стоящего вне реальной классовой борьбы. Даже если это меньшинство жаждет «освободить» пролетариат, оно берет на себя роль его «представителя», действует вместо него. И в этом смысле оно поступает вполне в духе самой капиталистической системы, самой буржуазной демократии. Знак меняется, логика остается той же. Задача прямого действия иная: быть не как можно более «крутым» или насильственным, а как можно более «прямым», то есть основанным на самодеятельности людей труда. Оно может сопровождаться насилием трудящегося класса, совершаемым против капиталистических структур и институтов, но оно не направлено против людей как таковых.

Существуют различные формы и методы прямого действия: демонстрации, внепарламентские манифестации и протесты, акции бойкота и гражданского неповиновения, стачки и захваты предприятий, забастовки солидарности, наконец, саботаж и всеобщая революционная стачка, возможная тогда, когда трудящиеся обладают уже достаточно высоким уровнем организованности и революционной зрелости.

Такова классическая методология прямого действия. В настоящее время оно сталкивается с целым рядом проблем, но, с другой стороны, открывает новые творческие возможности в борьбе за права и требования людей труда.

Проблемы создаются буржуазией, навязавшей профсоюзам политику компромиссов и сдерживания своих требований по повышению зарплаты. Прямое действие остается единственной стратегией рабочих союзов, позволяющей перейти непосредственно от количественных требований (повышение зарплаты, сокращение рабочего времени) к качественным, связанным с управлением производством. Вот почему возможности, открываемые прямым действием, практически неограниченны: пролетариат не придумал ничего лучшего, чем стачка.

Когда твои действия несут вред другим людям…

Борясь за свободу и справедливость, против государства и капитализма, ты сталкиваешься со множеством сложностей. Только одно кажется достаточно простым и бесспорным — это то, против чего или кого прямо или косвенно направлены наши действия. Враги свободы (а значит и наши с тобой) — социальные механизмы, угнетающие человека и/или природу, соответствующие им идеи, а также люди, приводящие эти чудовищные механизмы и идеи в действие. Именно они, стало быть, и должны страдать от нашей активности. Но на деле, к сожалению, картина оказывается куда более сложной, ведь предпринимаемые нами действия могут прямо или косвенно принести неудобства или даже вред ни в чём не повинным людям, твоим братьям и сёстрам угнетённым.

1. Блокада автодороги

Часто дела обстоят так, что, чем более болезненные для системы пути борьбы ты выбираешь, тем больше шансы, что от них так или иначе пострадают не только твои противники. Какой-нибудь «пикет» где-нибудь в уголке или на обочине дороги почти наверняка никого не напряжёт, но вот если мы перекроем эту самую дорогу, то грубо вторгнемся в планы автомобилистов, лишь единицы из которых можно причислить к буржуям. Когда мы всё же перекрываем дороги (а в подобном приходилось участвовать многим из нас, да и вообще перекрытие — общепринятый инструмент социальных движений по всему миру), мы исходим из того, что а) только подобным образом мы можем реально привлечь к какой-либо проблеме внимание большого количества людей; б) именно так мы сможем максимально сильно надавить на власть; и наконец самое важное — в) мы надеемся, что, узнав мотивы наших действий, люди, которым, возможно, многие часы предстоит провести, тупо стоя в тачке на шоссе, проявят с нами солидарность и поддержат нас, несмотря на свои хлопоты. Если же эта наша надежда не оправдается, и часть водителей отреагирует резко негативно, то мы не считаем себя виноватыми в доставленных неприятностях, а возлагаем ответственность на их эгоизм. И на мой взгляд, — это правильный подход, поскольку цели революционной борьбы стоят некоторых неудобств окружающих, как бы цинично это утверждение кому-то ни показалось.

Отметим, что неудобства, связанные с перекрытием дороги, могут быть разной «степени тяжести»: кто-то просто чуть позже увидит семью, а кто-то, например, не уложится в рабочий график. Разумеется, мы не в праве наносить своими действиями серьёзный ущерб обычным людям: так, традиция при любых блокадах пропускать авто скорой помощи даже не столько благородная, сколько попросту обязательная. Грань между несущественными проблемами и недопустимым ущербом невиновным людям — чисто субъективная, её сами определяют те, кто предпринимает радикальные действия. Однако грань эта зачастую вполне ясно чувствуется. Если ты вышел на проезжую часть не абы ради чего, то ты не постесняешься пожертвовать чьим-то временем. Но при этом ты не имеешь права отбирать жизнь и здоровье того, кто ничего плохого не сделал, иначе твоя благородная цель теряет всякий смысл, ведь она связана с общим благом, свободой и солидарностью, что исключает принесение в жертву невинных людей против их воли.

2. Когда с работником «делятся» ущербом…

У данной темы есть ещё один любопытный и принципиальный аспект. На мой взгляд, куда более важный, чем то, о чём говорилось выше. Дело в том, что капиталисты и государство часто наделяют наёмных работников некоторыми контролёрскими, управленческими функциями и, соответственно, ответственностью, которую несёт всякий контролёр за не вполне успешное выполнение своих обязанностей. Яркий пример здесь — «воровство» из магазина (которое, в отличие от воровства у частных лиц, я считаю вполне нормальным делом и формой отъёма у буржуев того, что им не принадлежит). Как известно, во многих магазинах ежемесячная стоимость всех украденных товаров делится поровну между персоналом и вычитается из его заработной платы. Это побуждает каждого работника следить за сохранностью буржуйского добра как будто оно — его собственное. Поэтому работники в таких магазинах ненавидят воров, стараются вычислить их и стукнуть в охрану. Вот так легко работодатель сделал из рядового труженика мента. К слову, магазинная охрана является ментовской структурой по самой своей сути, поэтому, что там происходит с их зарплатой в результате краж, меня волнует мало. Что же делать в этих условиях обложенному со всех сторон магазинному экспроприатору? Можно «из солидарности» с работниками магазина воздержаться от краж… На мой взгляд, такой подход равносилен капитуляции перед капиталистом. Получается, что несложной манипуляцией буржуй может лишить себя забот — переложить бремя материального ущерба на плечи работников и заодно заставить тех, кто этот ущерб наносит, испытывать чувство вины и в конце концов — угомониться. В таких условиях остаётся лишь продолжать гнуть свою линию и от всего сердца обратиться к работникам магазинов: Братья! Боритесь за свои права, вас обкрадывает вовсе не «вор», а ваше начальство, которое помимо и без того жалкой, по сравнению с прибылью, зарплаты, заставляет вас платить за то, что у него отобрали другие! Есть масса способов противостоять этому: от коллективных увольнений по собственному желанию и забастовок до саботажа на рабочем месте.

Ситуация с магазинами осложняется тем, что среди их персонала в последние годы всё больше бесправных и пока, как правило, непритязательных, рабочих-мигрантов, чьё материальное положение крайне уязвимо, а искать новую работу, даже в Москве — крайне трудно. Однако и для мигрантов справедлив тот общий пролетарский закон, что лишь в борьбе можно обрести свои права и достоинство.

Ещё более сложная ситуация с водителями наземного транспорта в Москве. Уже несколько лет здесь в автобусах, троллейбусах и трамваях стоят турникеты, контролирующие оплату проезда. Впрочем, турникет этот несложно миновать: подлезть или перелезть… И в 50% случаев ты услышишь за спиной разгневанный голос водителя, требующего от тебя либо оплатить проезд, либо убираться вон. Порой водители надолго останавливают движение, чтобы вынудить безбилетника выйти, или даже угрожают, а порой и реально применяют меры физического воздействия. Почему эти работники классической и уважаемой пролетарской профессии так поступают? Почему за рулём каждого второго автобуса оказывается не водитель, а мент? Двое моих знакомых беседовали с водителями, и вот, что удалось выяснить. Некоторые из них говорят о том, что установлена автоматическая система контроля за числом людей, прошедших через переднюю дверь автобуса (в Москве только передняя дверь открыта для входа пассажиров). Если количество прошедших не соответствует количеству денег в кассе — водитель якобы должен писать объяснительную. В принципе, неважно правда это или нет. Отметим лишь, что на правду это не похоже, ибо поздним вечером, когда народу ездит мало, можно наблюдать, как водители за двадцатку (официальная стоимость проезда 28 рублей) открывают турникет, не выдавая билета, или пропускают в заднюю дверь. Днём же они всеми силами стремятся не дать никому пройти через эти самые задние двери, что тоже нелогично с учётом якобы стоящей спереди системы контроля — ведь если нельзя спереди, почему не пустить сзади? Также водители утверждают, что контролёры билетов, эти всем ненавистные сволочи-менты, следят ещё и за тем, как пассажиры проходят в салон. Получается контроль за контролем. Впрочем, есть и куда более прозаичная причина контролёрского гнева водителей: по их же словам, с каждого проданного билета они получают надбавку к своему окладу. Так что здесь важную роль играет прямая материальная заинтересованность. Кроме того, водители должны платить штраф в случае поломки турникета. Здесь на лицо ещё более циничная манипуляция, ещё более мерзкая попытка работодателя (на этот раз в его роли выступает государство) сделать работника соучастником ограбления «потребителей» своих услуг. Ну что ж, здесь, как и в предыдущем примере, мы можем сказать только: «Водитель, не будь ментом!» Мне неприятно воображать себе очередь анархистов в билетную кассу по причине их «высокой сознательности» и «рабочей солидарности» — именно от водителей стоит ждать солидарности с нами в ситуации безбилетного прохода, а не наоборот. К слову, забастовка или иная радикальная форма сопротивления водителей имеет намного больше шансов на успех, чем подобные действия персонала магазинов, так как они более квалифицированы и востребованы, и их сложнее заменить.

Примеров, подобных этим двум — море разливанное. Я привёл лишь те, что наиболее актуальны лично для меня. Есть ещё один пример, по которому у меня пока нет чёткой позиции — это водители маршруток. В условиях убогости государственной транспортной системы, маршрутки для многих людей становятся не каким-то излишеством и роскошеством, а реальной помощью, а то и необходимостью. Стоят маршрутки также дорого, а нередко ещё дороже, чем «общественный» транспорт. Уместно ли ехать зайцем в маршрутке? Ситуация здесь не совсем похожа на ситуацию водителя Мосгортранса — по сути водитель маршрутного такси берёт машину в аренду у своего нанимателя. Ежемесячно он должен выполнять и сдавать план по собранным деньгам, а остаток идёт ему… Кто же он грабитель-буржуа или самозанятый работник, продающий свои услуги? Скорее второе.

Итак, необходимо осознать такое социально-экономическое явление, как «перекладывание» работодателем издержек от неуплаты или саботажа на плечи работников с целью минимизировать потери в прибыли. Достойным выходом из этой ситуации является не отказ от подобных действий, но сопротивление работников попыткам буржуев сэкономить за их счёт.

3. Ты всех нас подставляешь!

Особая ситуация в плане «вредности действий» возникает в рамках анархистского движения, как, вероятно, и в рамках любого другого движения, устроенного не по принципу единой организации с иерархической структурой, но как конгломерат групп, действующих независимо друг от друга (в иерархическом движении или организации вред и пользу определяют лидеры и управленцы). Здесь рассматриваемая проблема предстаёт в новом облике. Например, среди анархистов в Москве часто можно услышать упрёки в адрес какого-либо индивида или группы, что его/их действия наносят вред движению в целом. Особенно часто речь заходит о так называемом «имидже» движения. Часто говорят, что участие части анархистов, скажем, в акциях против дискриминации людей «нетрадиционной» сексуальной ориентации, против празднования дня «победы» или в каких-либо радикальных акциях может дискредитировать анархистское движение в глазах окружающих. Или и того хуже, привести к проблемам для анархистов в случае тюремного заключения («за защиту геев») или обрушить на движение репрессии (в случае радикальных акций). Последний момент ниже будет рассмотрен подробнее, а сейчас насчёт имиджа… Когда кто-то якобы вредит имиджу анархистов, ему говорят: из-за твоих действий пострадаем мы все! Я признаюсь, и у меня есть антипатии к некоторым формам анархистской активности. Например, меня категорически не прёт «армия клоунов». Однако мне и в голову не придёт заявлять, что она «позорит анархизм» и т. п. И только лишь, если в каких-либо конкретных обстоятельствах клоунада будет явно неуместна, я попытаюсь обратить внимание товарищей анархо-клоунов на данный факт. В то же время, на мой взгляд, совершенно очевидно, что каждый анархист в праве осуществлять любые действия, если они не противоречат анархистским принципам. Ведь, наверное, никто в здравом уме не станет спорить, что борьба против дискриминации по какому-либо признаку или против державнических патриотических мифов (9мая) вполне соответствует духу анархизма? Что же до «имиджа анархистского движения», то это, на мой взгляд, такая же абстракция и полувымышленная категория, как «среднестатистический гражданин» или тому подобная чушь. Но, к сожалению, некоторые анархисты настолько озаботились этой химерой, и настолько убеждены в том, что именно они знают, какой «имидж» лучше всего подходит для анархистов, что устраивают скандалы и анафематствуют в адрес других анархистов, чем немало затрудняют эффективную революционную борьбу. Итак резюмируем, что рассуждения о «вреде для имиджа» — глупость. Каждый в праве вносить в этот имидж тот вклад, который считает нужным и удерживать лишь себя самого, а не других от тех действий, которые, ПО ЕГО МНЕНИЮ, этому имиджу вредят.

Иное дело, когда чьи-либо действия прямо противоречат анархистским принципам, что непосредственно вредит не абстрактному «имиджу», а конкретной жизненной практике анархизма. Речь идёт, о таких курьёзных явлениях, как «национал-анархизм» или, что, к сожалению, пользуется куда большей толерантностью среди либертариев — склонность к блокам с авторитарными организациями (вроде пресловутых троцкистов). Однако представление об анархистских принципах — штука столь же субъективная, как и всё, относящееся к сфере идей. С горечью, приходится отметить, что единодушием по этому вопросу среди нас и не пахнет. И всё же каждому, кто не хочет болтаться как говно в проруби, придётся вновь и вновь формулировать для самого себя эти принципы и давать с их точки зрения оценку своим действиям и действиям других участников движения.

Рассуждения о «вреде для движения» связаны с ещё одной важнейшей проблемой, на мой взгляд, более острой, чем все, уже освящённые в этом разделе. В корне данной проблемы — желание избежать репрессий со стороны властей, подчас — любой ценой. Когда кто-либо предпринимает действия или даже просто позволяет себе публичные высказывания, которые выходят за рамки (или только рискуют выйти за рамки) дозволенного нашим мудрым и справедливым Уголовным Кодексом, то обязательно найдётся какой-нибудь премудрый пескарь или даже целая стайка такого рода умников, которые начнут громкую истерику и охаяние в связи с тем, что «подобные действия всех нас угробят! Мы слишком слабы! Нас раздавят!» и наконец самое позорное «Своими выходками вы подставляете нас! На нас обрушатся репрессии, вместо вас!» Разумеется, нарочно лезть на рожон на манер национал-большевиков — полный идиотизм. Мне казалось, что у этих ребят главным лозунгом был: «Давайте, посадите нас!» До тех пор, пока почти весь их актив и не оказался на нарах. НО: ещё глупее и при этом куда позорнее воздерживаться от нужных (с чьей-либо точки зрения) действий из страха репрессий. Причём это в первую очередь даже не позор, а именно глупость. И вот почему:

Во-первых, здесь мы имеем то же нарушение логики, что и в случае с продавцами, винящими в своих бедах магазинных воров. Так же, как последние ожесточаются вовсе не на начальников, которые непосредственно и по своей собственной прихоти заставляют их платить штрафы, — некоторые социальные активисты и «анархисты» склонны изливать свой гнев не на репрессирующее их государство (а чаще всего речь идёт не о реальных репрессиях, но лишь о потенциальной угрозе репрессий). Нет! Их мишенью становятся радикалы. В основе подобной «логики» — лежит не что иное, как трусость. Посмотрите — ведь в обоих случаях те, кто испытывает вред от действий власть имущих, даже не пытаются обвинить в этом вреде… их самих!! Даже не пытаются наказать их, бороться с теми, кто по своей воле причиняет им прямой ущерб. Также, как персонал супермаркета и не думает оказать сопротивление в ответ на беспредел директора — «умеренные» активисты даже в мыслях не держат решительную атаку и радикальное сопротивление в ответ на репрессии государства. Их мышление ограничено страхом реальной борьбы, разительно отличной от той, что рутинно и инертно ведут они сами.

Кстати, эта проблема весьма актуальна и для движений Западной Европы и США. Там так омерзительно выглядят те, кто при виде молодых бунтарей, бросающих булыжники в полицию, кричит: «Провокаторы!» Когда затем riot police применяет дубинки и газ, то в этом, оказывается, виноваты радикалы! Да, такое обвинение вполне справедливо для тех, кто собрался, чтобы цивилизованно заявить властям о своих конституционных правах и вступить в конструктивный диалог. Я лишь скромно полагал, что анархисты добиваются чего-то другого…

Во-вторых. Почти для всех тех, кто верит, что анархия возможна, очевидно, что одним из главных инструментов в борьбе за её воплощение в жизнь является прямое действие.

Любое движение развивается в первую очередь, исходя из фундамента, лежащего в его основе… Я слышал от многих ребят слова: «вот когда нас будет 10 000, тогда мы сможем действовать радикально и нас так просто не задавишь». Так вот — это чушь. Нельзя заниматься только «анархо-брендингом» и показухой, надеясь, что потом, в некий момент Х оно резко изменит не просто тактику, а сами принципы своих действий, и перейдёт к прямому действию, которое до этого было ему чуждо. Возможно подобные примеры история и знает (в отличие от меня), но можно привести множество примеров достаточно сильных революционных движений, которые начинались сразу с действий радикальных (например, махновщина).

Зачем так далеко ходить за примерами? Антифашистское движение нынче гораздо более многочисленно и глубже укоренено в «массах», чем анархистское (хотя лично меня наличие аполитичного антифа-движения приводит в смущение, и у этого движения есть масса проблем — но это всё отдельные темы). Так вот, внутри этого движения вопрос о «правомочности насилия» даже никогда не ставился! Насилие просто применялось и применяется, а многими даже рассматривается как стержень и основа этого движения. Антифа регулярно совершают действия, которые наш ублюдочный УК сурово карает статьями о тяжких телесных. Но даже когда депутаты писали запросы, а милиция объявляла в розыск антифашистов — это движение устояло и продолжает развиваться ныне. Зацикленность на насилии я, разумеется, не разделяю, да и не благодаря ему это движение укоренилось, однако антифа яркий пример того, что в тех случаях, когда это кажется нужным, можно выходить за рамки уголовного кодекса и при этом нормально себя чувствовать.

4. Невинные жертвы

Сейчас, в майские дни, когда пишутся эти строки, у всех на слуху и на языке трагический инцидент в Греции. В Афинах в ходе многотысячных протестов против очередных грабительских реформ очередного «народного» правительства был подожжён банк (напомним, что банки могут заслуженно почивать на лаврах одних из главных зачинщиков нынешнего кризиса капиталистической системы). В банке были трое рядовых сотрудников — они сгорели. Кто поджог банк, анархисты или кто — неизвестно. Знали ли поджигатели о том, что внутри простые люди — тоже неизвестно (этот банк не первый и не десятый, сгоревший во время протестов в Греции, но люди доселе вроде не гибли ни разу).

Итак, каждому анархисту, как и его идейным предшественникам 10, 100, 1000 лет назад, придётся уладить сложную проблему: любые насильственные действия могут повлечь за собой гибель или физический вред не только для приспешников государства и капитала, но и для ни в чём не повинных людей (ох, сколько «третьих лиц» нахватало случайных, хоть и лёгких, но всё же тумаков во время антифашистских драк в вагонах метро!).

Я могу поделиться тем, как этот вопрос решил для себя я.

Любые революционные насильственные действия связаны с опасностью случайных жертв. Их нужно максимально избегать, прикладывать все силы, чтобы их предотвратить, но они практически неизбежны. Это трагично, это очень плохо. В этом виноваты власть имущие и капиталисты, которые не оставили другой реальной возможности освобождения, кроме революционной борьбы.

Ты не имеешь права приносить в жертву кого-либо, кто не противодействует революции или не совершил тяжких преступлений. Иначе все слова об анархии — жалкий фарс.

Но недопустима и другая крайность. Давайте оставим рассуждения о том, что «ни одна революция не стоит слезы младенца» Достоевскому и его идейным собратьям. Тот, кто говорит так — оправдывает миллиарды детских слёз в современном мире, больше того — увековечивает их. Тот, кто очертя голову набрасывается на «экстремистов» и «радикалов» — лишь потворствует экстремизму и радикализму власть имущих, которые никогда и ни перед чем не останавливались в погоне за своими целями, противоположными нашим.

5. РезюмеЪ

Пришла пора подвести итоги всем рассуждениям выше… Ежедневно мы сталкиваемся с крайне важной проблемой: попытки осуществить нашу мечту о свободе на практике могут нанести вред окружающим. Здесь нужно выработать принципы, на которых будут строится наши действия. На мой взгляд, эти принципы могут выглядеть следующим образом:

Насилие допустимо в отношении людей, оказывающих прямое противодействие революции или творящих несправедливость (например, маньяки какие-нибудь), а также в отношении тех, кто уже совершил тяжкие преступления (вспомним о Чубайсе! :-)). Никто не в праве умышленно и осознанно наносить вред тем, кто не вписывается в приведённые выше «категории». Саботаж в отношении любых материальных объектов, служащих врагам свободы — допустим и приветствуется, если не противоречит первому предложению этого абзаца. Что же касается случаев, когда наши враги пытаются переложить свой ущерб на наши плечи, мы должны продолжать действовать — иначе мы собственноручно осуществим ИХ замыслы…

Уважаемые водители автомобилей! Стоя на перекрытой магистрали вместе с нами, пожалуйста не сердитесь, а лучше — присоединяйтесь к борьбе за то, чтобы не носиться всю жизнь хомячком в буржуйском колёсике!