Серджо Болонья: «Новые самостоятельные» работники

Серджо Болонья

“НОВЫЕ САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ” РАБОТНИКИ

 

Карл-Хайнц Рот сделал важный вклад в дискуссию о нынешних общественных отношениях. Мне представляется особенно важной попытка выделить центральную роль труда и его изменений в определении социального и политического поведения.

 

В левых кругах этому много лет не уделялось внимания. Большее значение при попытках истолкования современности придавалось таким понятиям, как национализм, локализм, эгоизм, солидарность, различие между полами, страх, агрессивность, окружающая среда. Труд слишком ассоциировался с “классовым анализом”, а классовые понятия как “материалистический подход” считались устаревшими. Частью левые впали в технологическую иллюзию о том, что человеческий труд обречен на гибель благодаря автоматизации и искусственному интеллекту. Вместо того, чтобы заняться конкретным феноменом труда, левые увязли в болоте дискуссии о “кризисе марксизма”, “актуальности Маркса” и т.д.

 

Мыслитель, умерший сто лет назад, никак не может быть “актуальным”, актуальными могут быть только проблемы, стоящие перед нами сегодня, среди других прежде всего проблема труда, которая наряду с другими определяет наше повседневное существование. В какой мере мы для решения этой проблемы используем в качестве понятийного средства разработанные Марксом категории, — это вопрос культуры, а не политического исповедания.

 

Итак, мы должны снова исходить из труда и его изменений.

 

Рот делает правильный вывод о том, что мы сталкиваемся не с кризисом труда вообще или человеческого труда; распространяется тенденция к преодолению наемного труда или, как говорят французы, к “десаларизации”. Поэтому Рот сосредотачивает анализ на феномене самостоятельного труда, “самозанятости” и атипических отношений занятости. Параллельно с кризисом наемного труда или, точнее сказать, наемной формы, идет демонтаж социальных достижений.

 

С исторической точки зрения, Рот правильно заключает, что развитие социального государства было побочным эффектом обобщения наемного труда, самоорганизации наемных работников в профсоюзы и политические партии, будь то в эпоху Бисмарка или в эру Рузвельта. “Фордистский” способ производства не может функционировать без механизмов интеграции социального государства, поэтому социальные достижения сохранялись даже при наци-фашистских диктатурах.

 

Служит ли нынешний демонтаж социального государства формой десолидаризации, продвигаемой политическими элитами, или рационализацией кризиса наемной формы? Вероятно и то, и другое, однако второй аспект менее исследован.

 

Главным следствием кризиса наемной формы Рот считает обнищание и маргинализацию все больших групп населения и поляризацию общества. Я сделал бы больший упор не на обнищание, а на маргинализацию знания и творчества, на обесценение человеческого капитала. Оглупление политики, власти, науки идет параллельно с оглуплением предприятия; постоянное приведение в уныние и снижение знаний, ноу-хау в пользу идиотизации общественного языка, языка СМИ и науки, как мне кажется, оказывает большее маргинализирующее воздействие на бедных.

 

По итогам моего исследования о самостоятельных рабочих в Италии (их число оценивается в более чем 5 миллионов человек, в Ломбардии они составляют уже треть всех работающих) я пошел бы на пару шагов дальше.

 

Рассматриваемый вначале как арифметические меры с целью придания труду большей “гибкости”, самостоятельный труд в Италии развился в настоящий новый социальный статус, с собственным мышлением, поведением, идентичностью, которые могут способствовать — это пока еще не вполне доказанная гипотеза — созданию нового политического образования, например, Северной Лиги.

 

Выражаясь тезисно, рост самостоятельного труда, как мне кажется, имеет следующие эффекты:

 

1). Увеличение средней продолжительности рабочего дня (неверно обозначаемое как “самоэксплуатация”).

 

2). “Оглупление предприятий” (все больше функций, требующих человеческого знания, перекладываются вовне, за предприятиями остаются только бюрократические функции; у “сердцевины” изымаются не только трудоемкие, но и наукоемкие функции, поскольку они требуют постоянного дальнейшего образования, а стоимость этого дальнейшего образования переносится на индивидов).

 

3). Преобразование предприятия из вертикально или горизонтально организованной в сетевую структуру звездчатой формы (как я попытался показать в своей статье, опубликованной 16 февраля 1994 г. в “Франкфуртер рундшау”). Вследствие этого функции связи, такие как телекоммуникация, логистика и транспорт, приобретают центральное значение, а связанные с этим работники — больший потенциал мощи.

 

4). Кризис коллективного ощущения, действия и коллективных форм представительства интересов, например, профсоюзов.

 

5). Неспособность нашего зафиксированного в гражданских кодексах трудового права регулировать нынешнюю форму трудовых отношений, при переходе от отношений найма к отношениям заказчик-исполнитель.

 

Я полностью согласен с Карлом Хайнцем Ротом, когда он подчеркивает, что самостоятельные не обязательно являются авторитарным потенциалом, что они демонстрируют, напротив, сильные либертарные склонности. Для Италии я могу только сделать вывод о том, что армия самостоятельного труда рекрутировалась из многих сторонников социально-революционных левых и из многих боевых рабочих, уволенных в ходе волны чисток в начале 80-х гг.

 

Тезис о том, что “самостоятельное среднее сословие” и ремесленники реакционно ориентированы, основан на предрассудках (попутно заметим лишь, что около 30% членов профсоюза металлистов конфедерации труда в Северной Италии, который считается “сердцевиной” левого профдвижения, голосуют за Северную Лигу). Если этот тезис еще был верен для 30-х гг., то он кажется мне гораздо более проблематичным при нынешней форме производства, когда ремесленные предприятия и самостоятельный труд являются не остатком доиндустриальных или раннеиндустриальных отношений, а составной частью так называемой “постфордистской” формы производства…