«На пангерманском знамени написано: удержание и усиление государства во что бы ни стало; на социально-революционном же, на нашем знамени, напротив, огненными, кровавыми буквами начертано разрушение всех государств, уничтожение буржуазной цивилизации, вольная организация снизу вверх посредством вольных союзов».
Михаил Бакунин
Не так давно появился очередной текст Марлена Инсарова «Против анархизма» [http://novaiskra.org.ua/?p=1980], который завершает эволюцию данного автора от революционно-социалистических взглядов к неоленинизму1. Мой ответ с одной стороны посвящён критике данной работы в области её апологетики централизма и реиндустриализации, с другой – в нём обрисованы некоторые альтернативные перспективы, в сторону которых может развиваться социально-революционное движение.
В самом начале Инсаров делает очень правильное замечание о том, что анархизм, игнорирующий вопросы политической стратегии и тактики, не является революционной теорией и практикой, отвечающей задачам классовой борьбы современности. Но далее он говорит, что нужно пустить под нож неких анархистских коров. О каких же коровах идёт речь?
История вопроса
Автор вслед за Бухариным говорит о том, что главный водораздел между марксистами и анархистами заключается в их отношении к централизации. Это действительно так.
Со времён провозглашения Бакуниным «великого, спасительного принципа Федерализма» [http://avtonom.org/old/lib/theory/bakunin/federalism-socialism-antiteologism.htm] и раскола Первого Интернационала, в котором вопрос о степени централизации организации занимал не последнее место [http://www.aitrus.info/node/3953], этот принцип федерализма стал настолько общепризнанным в анархическом движении, что даже авторы полуцентралистской по своему духу «Организационной платформы всеобщего союза анархистов» Аршинов и Махно вынуждены были написать в ней: «Анархизм всегда отрицал централистическую организацию <…> Система централизации держится на убиении в каждой личности духа критики, инициативы, независимости и на слепом подчинении широких масс «центру». <…> В противовес централизму анархизм всегда выдвигал и отстаивал принцип федерализма, в котором сочетались независимость личности или организации, их инициатива и служение общему делу.» [http://avtonom.org/old/lib/theory/makhno/platform.html]
В истории анархизма был момент, когда часть движения, поддавшись очарованию большевистских успехов, фактически отказалась от федерализма в пользу большевизированной орг. формы. Я говорю о платформистах. К чему это привело, всем хорошо известно – весь XX век платформисты тактически были неотличимы от троцкистов, также энтрировавших в профсоюзы и плетущих интриги с целью создания отколов [http://ua-left.narod.ru/anarch4.htm].
Несколько лет назад существовали социально-революционные группы, ориентированные на синтез марксизма и анархизма и даже пытавшиеся «снять» вопрос о централизме/федерализме2. Однако настоящая дискуссия показывает, что от этого вопроса нельзя так просто отделаться ссылками на чудодейственные силы технического прогресса, снимающие все былые противоречия.
Централизация – спутник прогресса?
Инсаров пытается показать, что всё развитие человечества с древнейших времён идёт рука об руку с централизацией и поэтому, якобы, новая стадия развития человеческого общества должна характеризоваться ещё большей степенью централизации. На это можно ему заметить, что с древнейших времён развитие человечества рука об руку идёт со становлением классового общества и укреплением государства (и что в тёмные века феодальной раздробленности как раз произошла децентрализация государства, что и привело к откату), поэтому, следуя данной логике, новая ступень развития должна характеризоваться ещё более чёткой классовой структурой и тоталитарным государством. Это возможно. Это один из путей, по которому может пойти история. Для нас очевидно, что эта тенденция не только идёт вразрез с делом освобождения человечества, но и прямо ведёт к ещё большему его порабощению. Махайский совершенно справедливо писал, что «существующую неволю может упразднить лишь возмущение и недовольство, рождающее бунт против исторического хода, по законам и велениям которого до сих пор, из поколения в поколение, неволя, подлежащая разрушению, лишь укреплялась.»3 Поэтому наша цель состоит в том, чтобы следуя завету Беньямина, пустить под откос мчащийся в пропасть поезд истории и тем самым спасти человечество.
«Анархисты являются сторонниками мелких автономных хозяйственных единиц, которые находятся друг с другом в отношениях координации (координация, кто не знает – это когда две стороны действуют независимо, но сообщают друг другу о своих действиях и могут учитывать действия другой стороны в своем поведении).»
Нет, не координации (по крайней мере в том смысле, который вкладывает в него Инсаров), а низового планирования, осуществляющегося с помощью свободных ассоциаций (федераций) производителей и потребителей4, которые собирают данные о действительных людских потребностях и организуют производство в соответствии с этим знанием. В современных условиях эта деятельность может быть значительно облегчена с использованием информационных систем. Централизованное планирование же не способно осуществить эту задачу, поскольку никакой, пусть даже тысячу раз просвещённый, «центр» не способен собрать адекватную информацию об актуальных нуждах миллионов людей, — это могут сделать только они сами.
«Общее между анархизмом и неолиберализмом – отрицание экономической централизации и отстаивание автономии предприятий.»
Предприятие не автономно от ассоциации предприятий данного типа, которая задаёт стандарты качества и организует связи внутри технологической цепочки (взаимодействуя с другими производственными ассоциациями), а также осуществляет координацию с ассоциацией потребителей. Предприятие автономно в вопросах организации своей внутренней работы. Производство идёт согласно плану, потому что альтернатива — рынок, и мы её не принимаем. Конечно, не так легко будет сразу установить такую систему, но она есть то, к чему мы стремимся. И если оппоненты начнут указывать на то, что мы возрождаем цеховую систему, то с той же степенью исторической точности мы можем упрекнуть их в том, что они возрождают деспотизм империи инков.
Автор и сам признаёт, что «связь увеличения человеческой свободы с ростом централизации далеко не однозначна». Но есть ли вообще тут какая-то причинно-следственная связь, кроме корреляции, о которой мы уже говорили выше?
Совместим ли централизм с производственной демократией?
«Капитализм создал предпосылки для появления – впервые в истории человечества – возможности превращения человечества в реальный единый коллектив, сообща принимающий решения и сообща исполняющий их. Превратить эту возможность в действительность сможет только пролетарская революция.»
После этих слов остаётся лишь добавить «Верую, ибо абсурдно». Никогда в истории ещё не было столь сильной атомизации общества. Никогда в истории человек не был настолько сильно отчуждён не только от результатов, но и от процесса и смысла своего труда, как при капитализме. Никогда в истории (за исключением, быть может, ранних азиатских деспотий) не были столь слабы отношения коллективного управления производством и общественной жизнью, и столь сильны отношения управления авторитарного и индивидуального, как мы можем наблюдать это сейчас. , атомизации общества, и, как следствие, нивелированию классового сознания пролетариата.
Эксплуататорский строй в ходе своего развития всё более оттачивает средства эксплуатации и контроля – вот то, что может стать пресловутыми семенами нового, но тоже эксплуататорского строя. Пролетарская революция в частности, как и революционная деятельность в целом – это то, что произрастает не из каких-то семян в существующем строе, но находится в полном противоречии с ним. Поэтому социальная революция сможет осуществиться, лишь зайдя как можно дальше в отрицании и уничтожении всего, что несёт с собой эксплуататорский строй. И централизм стоит на первом месте в этом списке.
Инсаров прикидывается, что не понимает значения термина «федерация». Якобы анархисты используют слово «федерация» в качестве категории своего понятийного аппарата, т.е. последнего объяснительного понятия. Тем самым он пытается выставить позицию федералистов необоснованной, чтобы протолкнуть свои авторитарные и централистские рецепты решения проблемы согласования деятельности хозяйственных коллективов.
«Автономность общин и предприятий предполагает, что они остаются носителями полного суверенитета и могут в любой момент выйти из федерации.»
Конечно могут. А наши марксисты собираются их винтовкой загонять в единую хозяйственную систему? А если есть вооружённые силы, принуждающие к участию в общей экономической деятельности, то это ни что иное как государство. Таким образом мы слышим всё ту же старую песню о том, что без государственного вмешательства люди не смогут сорганизовать хозяйственную систему. В отличие от государственнических подходов, при анархической организации хозяйства этот вопрос может быть решён следующим образом: выход общины или предприятия из федерации лишает её членов тех благ, которые предоставляет федерация, и это может быть существенным фактором поддержания хозяйственной целостности анархической экономической системы.
Хозяйственные взаимосвязи личности и сообщества, коммун, производственных и потребительских ассоциаций понуждают их договариваться между собой. Страх санкций, если угодно. Но это такой страх санкций в многополярном мире. Это бы привело к войне всех против всех, если бы субъекты данных взаимоотношений стремились к обогащению и уничтожению своих «конкурентов». Но мы-то предполагаем иную мотивацию. Мы предполагаем, что человеческие объединения в анархическом обществе будут строиться ради удовлетворения тех или иных человеческих потребностей, а не для пустого тщеславия и садистского удовольствия. Да, мы верим в добрую природу человека, в его этическую сущность. Это основание анархизма, которое достаточно подтверждается исторически, когда ничто эту сущность не искажает. Если же исходить из злобного человека-гоблина, то за пределы гоббсовской модели никогда выйти не удастся. А значит никогда не удастся преодолеть государство, которое призвано «сдерживать порочную природу человека».
Эффективен ли централизм?
«Современное же производство предполагает обязательное и точно в срок исполнение всеми его участниками полученного ими задания. Достаточно одному человеку не сделать вовремя какую-то мелкую, но незаменимую хреновину, как от отсутствия этой хреновины остановится весь завод, а остановка одного завода может повлечь за собой обрушение всей экономики страны – завод за заводом.»
Этими словами Инсаров сам расписывается в неустойчивости и нежизнеспособности современной сверхцентрализованной экономической системы. Эта система не отвечает нуждам людей, которые несомненно предпочли бы больше личной свободы (и меньше дедлайнов). А обеспечить это очень просто, если позаботиться о резервах — учесть в плане количество всех столь необходимых «хреновин» с запасом, чтобы не пришлось потом отрабатывать на сверхурочных и в выходные.
«Именно это и происходило на территории СССР и уже бывшего СССР в начале 1990-х годов, когда предприятия (а на самом деле, их директорат) получили полный суверенитет над производимой ими продукцией. Без сырья, без энергоносителей, без комплектующих, без своевременного обновления оборудования, без нормального воспроизводства рабочей силы вся экономика страны летит к черту.»
Автор забыл лишь добавить то, что вся экономика СССР строилась по исповедуемым им тут рецептам гигантомании и централизма. В итоге получаем логический круг у Инсарова — необходимо больше централизма, потому что централистически организованная экономика разваливается к чертям при ослаблении централизма.
«Единственное, в чем сохраняется их свобода – это в способе выполнения порученного решения. Съезд Советов в масштабе всей страны решает, что должно произвести данное предприятие, как это произвести – дело работников предприятия. Инициатива приветствуется – при условии, если она не срывает план.»
Остаётся только прикрепить рабочих к предприятиям, как это было в Петрограде в 1918 году. И сколько же будет заседать этот съезд советов, чтобы спланировать производство на целый год для каждого предприятия? И ещё более интересный вопрос — какое значение имеет мнение строителя Васи Пупкина из Рязани в вопросе об организации работы складского помещения на Алтае, с которым он никаких дел не имеет? Централизм полагает, что эта постановка вопроса имеет смысл. Федерализм же утверждает, что местные вопросы должны решаться на местном уровне, а на самый высокий — выноситься должны лишь те, которые касаются всех.6
То же самое касается и внутренних дел тех или иных производственных ассоциаций, которые незачем выносить на более общий уровень. Тем самым снижаются управленческие издержки и трата времени на рассмотрение дел. В общем-то это понимает и сам Инсаров, но ключевое расхождение мы обнаруживаем здесь: «решать, какие именно вопросы остаются в ведении центра, а какие передаются на места (причем в определенных обстоятельствах вопросы могут переходить из одной категории в другую) решает именно центр, именно всемирный съезд производителей».
Не потребности отдельных коллективов вызывают к жизни координационные органы, а потребности центра в разгрузке от лишней управленческой работы порождают бюрократию на местах — вот она схема, которую предлагает Инсаров! Центр — всё, коллектив — ничто.
Далее Инсаров переходит к откровенной клоунаде, задавая зашкаливающие по уровню своего идиотизма вопросы про снег, халупы и знахарей. И всё же приведу их полностью, чтобы была ясна моя дальнейшая мысль:
«Что лучше с точки зрения соотношения затрат и результатов – чтобы снегоочистительные машины централизованно вышли на улицы и решили проблему за несколько часов, или чтобы все жители города либертарно и децентрализованно пытались чистить снег с помощью лопат?
Разрушается жилой фонд. Новые дома для бедняков не строятся. Жилище – привилегия богатых. Что лучше – чтобы бедняки либертарно и децентрализованно строили себе халупы из жести, фанеры и картона, как это делается сплошь и рядом в странах зависимого капитализма, или чтобы они взяли власть в стране и используя эту власть, централизованно направили часть общественных ресурсов на строительство доступного жилья?
Как лучше лечить тяжелые болезни – в централизованном порядке, с помощью высококвалифицированных врачей, обученных в централизованных вузах, и с помощью самой современной медицинской техники, централизованно произведенной трудом всего общества, или в порядке децентрализованной либертарной инициативы невежественных знахарей?»
Можно задать все те же самые вопросы иначе — что лучше, если вольные синдикаты снегоочистителей на своей технике уберут улицы, или надсмотрщики из ЧК «Снег» будут хватать людей на улицах и централизованно заставлять их убирать снег? Что лучше, если бедняки будут иметь возможность непосредственно договариваться с федерацией строителей о том, какое жильё им нужно, или наркомат строительства централизованно настроит всем одинаковые бетонные коробки? Что лучше, если будет высокотехнологичная персонализированная медицина, учитывающая медицинские особенности каждого конкретного человека, или всех общечеловеков вне зависимости ни от чего будут централизованно лечить одним и тем же набором лекарств? Шах и мат, неоленинисты? А ведь они «даже не задаются такими вопросами»! (с) Инсаров
Что мешает реализации федералистских проектов сегодня?
Теперь, когда мы разобрались с централизмом и его непригодностью в деле социально-революционных преобразований, необходимо рассмотреть проблемы современного федерализма. Проблемы эти являются следствиями проблем самого общества, в котором мы живём, и люди которого выступают социальной базой анархических организаций.
Если говорить о российском обществе, то первое и главное – это душная атмосфера реакции, которая давит любые гражданские инициативы и активность. Федерализм опирается на сильные местные организации, на их непосредственную регулярную и целенаправленную деятельность. Именно местные организации согласовывают свои общие интересы, направления развития и деятельности, выходя на общефедеральный уровень. В отличие от авторитарных организаций, которые могут в некоторой степени скомпенсировать упадок инициативы масс сверхактивностью фанатичных вождей и авторитарной мобилизацией «пассива» организации, анархические организации реагируют на подобные волны активности более остро.
Упадочный характер современного капитализма проявляется не только и не столько в деиндустриализации отдельных районов земного шара – это скорее следствие, чем причина, – сколько в неспособности капитализма к продолжению фазы своего экстенсивного развития7 из-за исчерпания ресурса и рынков некапиталистической периферии. Итак, в ХХ веке произошёл переход капитализма от экстенсивной фазы развития к интенсивной. И речь даже не только о пресловутой научно-технической революции и интенсификации производства, — в условиях исчерпания рынков некапиталистических обществ капитал идёт также на интенсификацию сферы сбыта. Рынки уже нельзя просто захватить, их необходимо создавать. Таким образом в условиях упадочного капитализма происходит экспансия капитала во все сферы человеческого существования. Это порождает атомизацию общества, при которой любые человеческие связи становятся опосредованы логикой рынка8. В этих условиях существование человеческих сообществ становится крайне неустойчивым. И это касается не только левацких сект, но и любых других общественно-политических движений, а также семьи, дружеских связей, местных сообществ9. И тут даже авторитариям нужна массовка, которой можно рулить. В условиях же постоянной текучки и распада организаций какая-либо плодотворная деятельность становится крайне затруднена. Но возвращаясь к теме упадочного капитализма, нельзя не заметить любопытную диалектику: капитал находится на пике своего могущества, так почему же мы говорим об его упадке? Всякий взлёт заканчивается падением. Проблема в том, что потенциал дальнейшего роста уже исчерпан – некапиталистическая периферия переработана, мыльный пузырь общества потребления лопается на глазах, неолиберализм ведёт к упадку и деградации целых регионов. И только отважный рыцарь государственного капитализма Инсаров надеется спасти своей железной большевистской рукой полюбившуюся формацию! :)
Тот факт, что современные большевики и анархисты делают то же, что и их предшественники, но получают несопоставимо худшие результаты, очевиден всем, кто внимательно наблюдал за левым движением некое время. Если век назад большевики, эсеры и анархисты организовывали многотысячные партии, кооперативы и рабочие организации, вели стачечную борьбу и организовывали восстания, то сегодня их наследники не могут даже создать какой-либо захудалый рабочий кружок, не говоря уже о ведущей регулярную и последовательную деятельность революционной организации. Обо всём этом не писал только ленивый, но, к сожалению, большая часть критиков либо сводила всё дело к субъективным факторам, говоря, что «Основная проблема левого движения в России – это сами левые» или «леваки – инфантильные идиоты, которые сами виноваты во всех своих неудачах. Перевелись большевики/анархисты/богатыри (нужное подставить) на Руси!», либо просто констатировала спад, реакцию, не углубляясь в её причины. Мой оппонент, стоит отдать ему должное, один из немногих, кто пытается анализировать, почему так происходит10. О том, почему его последний анализ неверен, я уже писала ранее11 и напишу снова чуть ниже. Сейчас бы я хотела коротко остановиться на своём видении этого процесса. Когда читаешь о рабочих и революционных движениях прошлого, поражает то, с какой лёгкостью нашим предшественникам удавалось устанавливать связи, поддерживать их и выводить на новый уровень – когда какой-нибудь пропагандистской группе удавалось сагитировать одного рабочего, тут же подтягивались его друзья, коллеги, образовывался кружок, влияние разрасталось. Складывается впечатление, что это характеристика социальной среды – она была куда более упруга, чем сейчас, распространяя по себе социальные воздействия, как волны по поверхности мембраны барабана. Когда левакам удаётся сагитировать кого-либо сейчас, как правило, это успех одиночный и зачастую временный – даже если человек пытается дальше распространять идеи в своей среде, они глохнут в ней, как звуки в обитых ватой стенах психбольницы. Сам же человек быстро выгорает на фоне деморализации от преследующих неудач и дезорганизованности деятельности в левацких группах. Это можно было бы списать на неактуальность левых идей, если бы так не было во всём – разобщение, одиночество, неспособность к совместной работе преследуют большинство социальных движений. Как будто они больны маниакально-депрессивным психозом – за фазами лихорадочной активности и стремления объять необъятное, следуют фазы депрессии и апатии. Это болезнь самого общества, вызванная атомизацией, клиповым сознанием и вытеснением прямых человеческих отношений товарно-денежными суррогатами12. Это разрушило упругость нашей социальной среды, разорвало традиционные связи, заменив их не новыми революционными, освобождающими и укрепляющими человека, а слабыми и неустойчивыми контактами, которые рвутся так же легко, как и создаются. Революция средств коммуникации при сохранении прежних производственных отношений привела лишь к глобализации одиночества. К сожалению, перспективы и объективные предпосылки коммунизации, которая смогла бы решить эту проблему, пока не просматриваются, и всё, что нам остаётся – группировать вокруг себя здоровые коллективистские силы, готовые сознательно противостоять этому процессу.
Наконец, если опять же говорить о российском обществе, то отсутствие подходящих непрерывных традиций федералистских движений, а также патернализм, имперство, глубоко укоренённые в менталитете, играют против сторонников анархизма.
Индустриализация не решает ни одной из этих проблем, но создаёт новые. Инсаров в одной из своих последних статей [«Бедная либертарная мысль» — http://novaiskra.org.ua/?p=2190] возражает мне, что индустриализация подстегнёт развитие рационального и логического мышления у пролетариата, а значит упростит задачу социалистической пропаганды и поспособствует пробуждению политической сознательности:
«Рациональное мышление стало господствующим в связи с развитием в Западной Европе в 18-19 веках промышленного производства. Промышленное производство учит людей считаться с объективными законами действительности, и в то же время дает им доказательства, что зная законы материального мира, этот материальный мир можно менять. С упадком промышленного производства в его прежних цитаделях народное сознание резко деградировало, даже протестующие части общества (вроде тех же анархистов) стали надеяться исключительно на чудо.
Чтобы пресечь подобную деградацию, и нужна реиндустриализация.»
Эти на первый взгляд правдоподобные рассуждения разбиваются о первый же контрпример аграрной Древней Греции, где демократическая форма правления привела к развитию философии, логики и ораторского искусства (т.к. на эти вещи существовал реальный социальный запрос). Соответственно высок был и уровень политической сознательности граждан полиса. С другой стороны в индустриальной и бурно развивавшейся гитлеровской Германии, которая сумела решить вопрос об обеспечении своих граждан «тушёнкой» [http://novaiskra.org.ua/?p=1277] (и не только, см. — [http://shraibman.livejournal.com/80133.html]) процветало мракобесие, некритическое мышление, возрождение мистицизма и оккультизма13.
Таким образом, восприятие логических аргументов зависит не от уровня развития производительных сил, а от способа и культуры общественного управления, и в таком случае, следуя инсаровской логике, на данном этапе нужно всеми силами бороться не за индустриализацию, а за демократизацию14.
Впрочем, оставим Инсарова петь дифирамбы прогрессивному государственному капитализму15 и взглянем вновь на то, что есть у нас сейчас.
Интересно, что в регионах, где не всё так безнадёжно, таких как сапатистский Чьяпас16 или курдская Рожава17, где пламя революции и борьбы за новый мир всё ещё пылает, всё больше и больше отходят от традиционных ленинистских рецептов и пытаются воплощать на практике федералистские идеи. Конечно, зачастую эти движения имеют свои проблемы, недостатки18 и далеки от пуристских воззрений на то, как должна проходить «истинная» революция, но в целом направление верное, которое можно только приветствовать.
Пара слов об автономии пролетариата в контексте стратегии социально-революционного движения
«Возможно ли прийти к коммунизму посредством капитализма? Не найдётся ни одного анархиста, который поддержал бы подобный абсурд».
Э. Лопес Аранго
Инсаров правильно пишет, что «при любых поворотах событий сторонники революционного социализма должны не ложиться под какую-либо группировку буржуазии, а отстаивать классовую независимость пролетариата«19. Проблема заключается лишь в том, что отказывая современному пролетариату в праве на существование, надеясь, что прогрессивная буржуазия или какая-нибудь новая, революционная элита проведёт индустриализацию и создаст правильный пролетариат, за чью независимость можно будет уже и побороться, так вот, этим самым Инсаров делает ни что иное, как ложится под группировку промышленной буржуазии, чьего идеолога М. Калашникова он так обильно и с восхищением цитирует в своих последних работах. Отсюда осталось совсем немного до фашистского превознесения капитала производительного (промышленного, национально-ориентированного) с клеймлением капитала спекулятивного (паразитического, финансового). Но в отличие от фашистов Инсаров будет помогать развитию первого без всяких иллюзий, сохраняя свою «революционно-социалистическую» рациональность.
Однако единственным способом отстоять автономию пролетариата является его организация в альтернативные капиталистической, государственной и патриархальной системе федералистские структуры – партийно-классовые, хозяйственные, культурные и т.д.20 И хотя уровень коммунитарности современного общества, упругости социальных взаимодействий в нём, не позволяет нам создать столь крепкие, как в прошлом, организации фронта – рев. организации, анархо-синдикаты и группы вооружённой борьбы, а также тыла – производственные и потребительские кооперативы, коммуны, сеть сочувствующих владельцев конспиративных квартир и т.д., несмотря на это мы понимаем, что без всесторонней атаки на эксплуататорский строй нам не добиться победы. Мы понимаем, что вытеснение рыночных отношений прямым взаимодействием «производителя» и «потребителя», замещение прямым действием обращения за арбитражем к государству и иным посредникам, а также опыт самоорганизованной борьбы и самоуправления приближает нас к нашей конечной цели, а реиндустриализаторские многоходовочки и шаманство с силами истории – отдаляют нас от неё, поскольку усиливают классовый гнёт эксплуататоров и уводят блестящие аналитические умы от дела революции социальной к обоснованию революций буржуазных.
Если Инсаров прав, и глобальная капиталистическая система действительно движется к своему распаду и новому средневековью, то вопрос о сохранении классовой независимости пролетариата от феодалов и буржуа становится ещё более насущным, равно как и сохранение достижений уходящей эпохи. Сегодня необходимо оздоровление общества. Реиндустриализация допустима лишь на некапиталистических началах21, а это с неизбежностью требует предварительной социальной революции. Значит рев.субъект должен быть найден до этого. Либо создан.
Капитализм – это тупик развития человечества, гигантская опухоль, разросшаяся на базисе индустриализма. Мечты о возвращении нынешнего упадочного, поедающего самого себя капитализма в прогрессивную стадию развития – будь то госкаповский или либеральный фритредерский вариант – являются насквозь утопичными и нереализуемыми. Это не нужно ни буржуазии, ни пролетариату, ни тем более рантье. Никакой «прогрессивной» промышленной буржуазии не появится из-за того, что тенденция нормы прибыли к падению вынуждает мировую буржуазию искать спекулятивные рынки, а не развивать производительные силы. Остатки мирового крестьянства скорее борются против индустриализации в своих регионах, чем призывают её ради своего разорения и пролетаризации22. Пролетариат как исторический субъект, класс для себя, отсутствует, и никто в здравом уме не подпишется на то, чтобы снова стать старым промышленным пролетариатом ради перспектив через сто-двести лет совершить победоносную пролетарскую революцию, ведущую к коммунизму. Единственные, на кого можно рассчитывать в деле реиндустриализации отдельно взятых регионов – это силы, пекущиеся о национальной независимости и экономической автаркии, т.е. всевозможные сталинисты и фашисты. Но это категория, объединённая исключительно идеологическим конструктом нации, а потому разнородная и недостаточная для тех амбициозных целей, которые ставит перед собой мой оппонент. Это меньшинство в каждом из классов, поскольку, как было уже сказано выше, в современном обществе ни один из классов не заинтересован в государственно-капиталистической реиндустриализации.
Итак, капитализм устремляется в чёрную дыру тотальной атомизации и господства капитала, разрушения общества, а значит и всех сил, кто был бы способен представить ему хоть какую-то альтернативу. Возвращение к былым временам борьбы невозможно и утопично, поскольку ранний пролетариат уже переварен в буржуазном котле и не способен на былой подъём энтузиазма и радикализма. Все усилия социально-революционных движений прошлого потерпели крах – их силы были переломлены в высочайшие моменты революционных напряжений, организации разгромлены, программные требования – адаптированы капиталом и государством, а социальная база подорвана. За редким исключением, нет ни сопротивляющихся своей пролетаризации крестьянства и ремесленников, ни восстающих против эксплуатации промышленных рабочих, а только лишённый власти и собственности прекариат23 – бестолковый и злой. Да, конечно, промышленные рабочие всё ещё сохраняются в индустриальных центрах современного мира, но их доля сокращается, а взамен приходит тот современный пролетариат, который так не по нраву Инсарову. Вместе с тем, если мы действительно хотим выйти из того тупика, в который заходит капиталистическая цивилизация при помощи своих правых и левых приспешников, мы должны обратиться к куда более радикальным альтернативам, чем те, что предлагали большинство из классических социалистов.
Сегодня мало кто помнит, что во времена победоносного шествия капитализма и индустриализации, были силы, которые боролись за иной путь развития человеческого общества, а не только за возвращение к старым порядкам. Одной из таких сил начала XIX века были луддиты. Вообще отношение к луддитам – это безошибочная лакмусовая бумажка, которая позволит вам отличить, кто перед вами – социал-революционер или буржуазный прогрессист24. Кристиан Феррер пишет о луддитском движении:
«Цель, которую преследовали луддиты, не была политической: она была социальной и этической; они не стремились к власти, а хотели противостоять динамике ускоренной индустриализации.
<…>
Луддиты отрицали не всякую технику, а только ту, которая наносила моральный ущерб обществу; Их насилие было направлено не против машины как таковой (так, они не уничтожали свои машины, даже достаточно сложные), а против новой торжествующей политэкономии (концентрации на городских фабриках машин, которые невозможно приобрести сообща и которыми невозможно управлять вместе). И в любом случае, не они изобрели… методы: разрушение машин и нападение на дома хозяев веками были самым обычным средством добиться повышения зарплаты. Они не считали, что новые механизмы могут использоваться трудящимися.»25
Подобное же видение разделяли и анархисты из Рабочей федерации Аргентинского региона (ФОРА), не считавшие революцию следствием развития капитализма. Один из виднейших её теоретиков Эмилио Лопес Аранго писал: «Пролетариат должен стать стеной, которая остановит экспансию индустриального империализма. Только так, создавая этические ценности, способные развить в пролетариате понимание социальных проблем независимо от буржуазной цивилизации, можно придти к созданию неразрушимых основ антикапиталистической и антимарксистской революции: революции, которая разрушит режим крупной индустрии и финансовых, промышленных и торговых трестов»26.
Сегодня, когда капиталистическое развитие человеческого общества зашло в тупик, нам снова пора направить свои взоры к радикальным альтернативам индустриально-капиталистической цивилизации. Мы восстаём против современного мира не во имя старого и не во имя новейшего, но ради иного. Мы обращаемся к наследию луддитов и ФОРА ради альтернативы тому тупику, в который зашла современная цивилизация. Мы ставим во главу угла организацию и свободу, требуя, чтобы всякие плоды технического развития были подконтрольны существующим структурам производственного самоуправления и не приводили бы к формированию классов27. Это и есть не только отстаивание пролетарской автономии на практике, но и необходимое условие сохранения экономической власти в руках производителей, препятствия её отчуждению в капитал и передачи этой власти его представителям.
Иначе любые пафосные слова о диктатуре пролетариата будут лишь фикцией, прикрывающей сохранение наёмного труда и капитала, а значит и антагонизма определяющего динамику классовой борьбы капиталистического общества. Сохранение этого антагонизма неминуемо означает эксплуатацию и поражение пролетариата, отказывающегося выйти за его рамки. Иллюзии о том, что рабочие смогут ради социалистических целей взять государственные вожжи при сохранении капиталистического хозяйства – ленинистский волюнтаризм, ещё более опасный, чем рыночный анархо-синдикализм, поскольку способствует централизации и концентрации власти, сплочению сил классового врага. Труд никогда не будет свободен до тех пор, пока существует капитал. При этом не важно, у кого будут находиться права собственности на него – у частных лиц, государства или же самих трудящихся. До тех пор, пока средства производства находятся в форме капитала и подчиняются его логике неограниченного роста за счёт эксплуатации живого труда – до тех пор труд не будет свободен. Воспевание и сакрализация промышленного пролетариата загоняет нас в ловушку воспроизводства классового общества. Здесь я лишь приведу цитату из Жиля Дове и Франсуа Мартена:
«Если отождествлять пролетария с фабричным рабочим (или еще хуже: с рабочим, занятым ручным трудом), или с бедняком, то нельзя увидеть, в чем заключается подрывная сила пролетарского положения. Пролетариат — это отрицание этого общества. Это объединение не бедных, а тех, кто отчаялся, тех, у кого не осталось резервов, кому нечего терять кроме своих цепей; кто является ничем, ничем не обладает и не может освободиться без разрушения всего социального порядка. Пролетариат — это разрушение нынешнего общества, ибо это общество лишает его почти всех своих положительных аспектов. Поэтому пролетариат является также своим собственным уничтожением. Все теории (буржуазные, фашистские, сталинистские, левые или левацкие) прославляющие и воспевающие пролетариат таким, какой он есть, и утверждающие его позитивную роль в защите ценностей и обновлении общества, являются контрреволюционными.
<…>
Пролетариат — это не рабочий класс, а скорее класс, критикующий работу. Это присутствующее повсеместно разрушение старого мира, но только в потенциале; оно становится реальным только в моменты социального напряжения и бунта, когда капитал подталкивает его к тому, чтобы он стал проводником коммунизма. Пролетариат начинает подрывать общество, только когда объединяется и организовывается, не для того, чтобы стать правящим классом, как в свое время буржуазия, но для того, чтобы уничтожить классовое общество; здесь остается лишь одна социальная сила — человечество. Но вне таких конфликтных периодов, пролетариат сведен до статуса элемента капитала, колесика в механизме (и конечно именно этот аспект превозносит капитал, который преклоняется перед рабочим как перед частичкой существующей социальной системы).»28
Несмотря на все надежды неоленинистов, предпосылок к реиндустриализации не видно. Революции по Сорелю29 больше не будет. В лучшем случае нас ждёт революция в эпоху упадка, в которой люмпенизированные массы и отдельные островки кристаллизации трудовых классов разрушат гнилой остов современного порядка. Как говорил Бакунин, «не может быть революции без широкого и страстного разрушения, разрушения спасительного и плодотворного, потому что, именно из него и, только посредством него, зарождаются и возникают новые миры«. Те, кто смогут пройти через горнило этих разрушений и сорганизоваться для того, чтобы восстановить контроль над своими жизнями, общественным производством и воспроизводством, станут зерном будущего бесклассового общества.
Заключение
Теперь вернёмся к нашим «священным» коровам децентрализации. Несмотря на все имеющиеся проблемы, децентрализация и деурбанизация сегодня является насущной необходимостью, без которой невозможны никакие подлинно революционные преобразования ни в экономике, ни в социальной жизни общества. Федерализм является основополагающим принципом, на котором будет строиться социалистическое общество.
Так стоит ли нам пускать под нож этих коров, дабы умыть кровью бесчеловечного бога прогресса на радость марксистам? Нет, лучше уж в будущем мире мы будем брать с них молоко. Как говорится, такая корова нужна самому.
Октябрина
1 – В своей статье «Бедная либертарная мысль» (http://novaiskra.org.ua/?p=2190) Инсаров пытается возражать этому определению: «Термин «неоленинизм» столь же неверен для характеристики моих взглядов, как и термин «неоякобинство» или какое-то еще «нео». Новые времена, новая теория. Другой вопрос, что эта новая теория не может не быть продуктом критической переработки прошлых теорий – и что из этих прошлых теорий ленинизм может дать больше будущему революционно-социалистическому движению, чем всевозможные разновидности анархизма.» , но последней строчкой он фактически расписывается в меткости и точности определения его нынешней системы взглядов именно как неоленинизма.
2 – см. статью «Беспартия и класс» коллектива СРС (опубликовано в журнале «Максималист» №4) — http://revtribuna.org/?p=496 .
3 – А. Вольский [Я. Махайский]. Умственный рабочий. Б.м., 1968.
4 – см. программу синдикально-кооперативной федерации ПЛСР (http://vse-uchebniki.com/istoriya-rossii/propast-28551.html и http://shraibman.livejournal.com/871524.html) и Сарагосскую программу 1936 г. — http://aitrus.narod.ru/zaragosprogram.htm.
5 – Ведь кому нужен центр, когда люди способны договориться на началах равенства? А значит любому государству необходимо разрушение общества.
6 — ещё одна работа, о которой стоит упомянуть в контексте критики централизма и обоснования важности федерализма, это Михаил Магид «Централизм и децентрализация» — http://shraibman.livejournal.com/126381.html .
7 – это то, что марксисты называют «прогрессивным» этапом развития капитализма. «Прогрессивность», очевидно, заключается в том, что в фазе экстенсивного развития, когда капиталистические отношения расширяются, охватывая не подконтрольные им ранее территории, они ломают прежний докапиталистический уклад. Впрочем, как известно, прогрессировать может и болезнь – так сифилис приводит к прогрессивному параличу, что, однако, для больного благом отнюдь не является. В нашем случае больной – это общество, а капитализм – его болезнь.
8 – Важность коммунитарных человеческих предпосылок к социальной революции, а также борьбы против их подрыва капиталом хорошо понимали ситуационисты и ультралевые (http://ru.theanarchistlibrary.org/library/jil-dove-nashi-istoki#fn_back9). И это то, что необходимо почерпнуть у них для социально-революционного синтеза.
9 – «Если ещё несколько лет назад горожане гораздо охотнее объединялись в сообщества, собирались вместе и проводили время, например, на московских бульварах за игрой в шахматы и домино, в последние годы подобные формы естественного коллективизма стали исчезать.» — http://urbanurban.ru/blog/reflection/868/Pochemu-v-nashikh-gorodakh-nichego-nelzya. См. также материалы круглого стола «Почему в наших городах нет местных сообществ?» — http://urbanurban.ru/blog/reflection/891/Pochemu-v-nashikh-gorodakh-net-mestnykh-soobschestv.
10 — начиная от работы «О пассивности пролетариата» (http://samlib.ru/m/magid_m_n/prolet.shtml) до последних статей, с которыми я и веду полемику.
11 – см. статью «Критические замечания о стратегии неоленинистов» — http://mpst.org/novosti/kriticheskie-zamechaniya-o-strategii-neoleninistov/ .
12 – об этой тенденции к меркантилизации повседневной жизни хорошо написано у Жиля Дове в работе «За мир без морали» (http://avtonom.org/old/lib/theory/dove/morality.html?q=lib/theory/dove/morality.html): «В первой половине двадцатого века капитализм занял собой всё общественное пространство. Он стал незаменимым, неизбежным: наёмный труд является единственной возможной деятельностью, потому что других не осталось. Только так, даже будучи навязанным всем, наёмный труд может показаться не принудительным, а гарантией свободы. Когда всё превращается в товар, все элементы морали рушатся. Мы обладаем собственностью до того как отложили сбережения, благодаря кредиту. Мы работаем, потому что это практично, а не из чувства долга. Большая семья уступает место нуклеарной семье, которая сама испытывает на себе ограничения со стороны денег и работы. Школа, СМИ и родители оспаривают друг у друга власть, влияние, воспитание. Всё, что предсказывал Коммунистический Манифест было реализовано при капитализме. С концом мест народной жизни (кафе …) их заменили не обладающие той же эмоциональной притягательностью места потребления товаров (дискотеки, торговые центры), в которых от семей запрашивается больше всего в тот момент, когда им абсолютно нечего предложить.»
13 – Будет очень смешно, если после этих слов Инсаров начнёт называть меня поклонницей Гитлера, как он называет Шрайбмана теперь поклонником Пиночета (см. – «Чилийская революция и неофит неолиберализма (Анти-Шрайбман)» — http://revtribuna.org/?page_id=866). Это как ни что иное показывает его откат к чёрно-белому мышлению в рамках дихотомий прогресс/упадок.
14 – мы, анархисты, также считаем демократизацию важной целью, но ни в коем случае не предлагаем ей ограничиваться.
15 – чего только стоят такие его цитаты из главы «Нищета анархизма» (http://revtribuna.org/?page_id=894): «Отсюда вывод – чтобы возродился класс работников, способных бороться за социализм, необходим предварительный период государственного капитализма. Этатистской диктатуры, которая восстановит промышленность и создаст класс, который будет ее могильщиком.», «Уже того, что госкапитализм похоронит современное «левое движение» с его многочисленными шрайбманами, достаточно, чтобы приветствовать госкапитализм. Поэтому даешь госкапитализм – светлое будущее человечества на ближайшую перспективу!» и апофеоз чёрно-белого мышления: «Или – или. Феодальная реакция – или новый большевизм. И кто против большевизма – тот за тотальную общественную деградацию.»
16 – см. «Сапатисты, анархизм и «Прямая демократия»» — http://avtonom.org/freenews/sapatisty-anarhizm-i-pryamaya-demokratiya.
17 – см. «Нет, это настоящая революция» Дэвида Гребера — http://avtonom.org/author_columns/net-eto-nastoyashchaya-revolyuciya , а также «Взгляд анархо-синдикалистов на происходящее в Рожаве. Ответ на критику» Хусейна Дживана — http://mpst.org/novosti/sindikalist_o_rojave/.
18 – критику курдского движения см. в статье Жиля Дове «Курдистан?» — http://avtonom.org/news/zhil-dove-kurdistan и заявлении Анархистской федерации Британии о ситуации в сирийском Курдистане — http://avtonom.org/news/zayavlenie-anarhistskoy-federacii-britanii-o-situacii-v-siriyskom-kurdistane.
19 – глава «Нищета анархизма» из «Анти-Шрайбмана» — http://revtribuna.org/?page_id=894.
20 – примерно так, как это делали анархисты из Рабочей федерации Аргентинского региона (ФОРА). См. Михаил Магид, Элен Фине: «Цивилизация кочевников» — https://mpst.org/biblioteka/istoriya-anarhizma/mihail-magid-elen-fine-tsivilizatsiya-kochevnikov/.
21 – Термин индустрия – следует понимать как синоним промышленности вообще, а не только промышленности, ориентированной на рынок и производство ради производства (с которой мы имеем дело в капиталистическом обществе).
22 – см. пример индийских наксалитов http://shraibman.livejournal.com/474135.html , http://scepsis.net/library/id_2813.html.
23 – есть, конечно, ещё один вариант, если женская феминистская революция случится раньше, чем пролетарская, то это сможет ознаменовать собой выход из заколдованных кругов классического социально-революционного движения в совершенно иную социальную реальность. Однако в этой сфере дела обстоят не менее сложно, и вообще это тема для совершенно отдельного разговора.
24 – см. критику буржуазного прогрессизма в статье Ясаны «Прогрессивность капитализма? Это смотря со стороны какого класса посмотреть!» — http://mpst.org/teoriya/progressivnost-kapitalizma-eto-smotrya-so-storonyi-kakogo-klassa-posmotret/ .
25 – Кристиан Феррер «Памяти Разрушителей Машин» — http://knowledge1871.narod.ru/History/Ferrer/Rasrushiteli.htm.
26 – «Революция — не классовый вопрос» (Из книги Э. Лопеса Аранго) — http://www.aitrus.info/node/3919.
27 – роль разделения труда в классообразовании и сопутствующая литература разобраны в работе «К вопросу о классах» — http://revtribuna.org/?p=695 .
28 – Жиль Дове и Франсуа Мартен «Закат и возрождение коммунистического движения» — http://ru.theanarchistlibrary.org/library/jil-dove-fransua-marten-zakat-i-vozrojdenie-kommunisticheskogo-dvijeniya#toc15.
29 – Жорж Сорель – французский социалист XIX-XX вв., видный теоретик революционного синдикализма. Считал, что социальная революция произойдёт на пике экономического подъёма.