Фордизм и Тойотизм: Система Тейлора отслужила своё

ФОРДИЗМ И ТОЙОТИЗМ

Система Тейлора отслужила свое

 

Тейлористская система “научного управления производством” была определяющей моделью организации труда в индустриальных странах на Западе и Востоке с начала века до 80-х гг. Название восходит к ее основателю — Фредерику Виндзору Тейлору (1856-1915). Он начал на рубеже столетий исследовать процесс труда рабочих на фабриках и в мастерских и установил, что с помощью разложения процесса труда на отдельные операции и его “научного” реструктурирования можно добиться более высокой производительности.

 

Осуществление этой системы организации труда по всему миру стало, однако, прежде всего реакцией капиталистов на возросшее влияние рабочих на производственный, которое мешало дальнейшему расширению производства и тем самым росту прибылей. Впервые эта новая система крайнего разделения труда была в полном объеме применена на конвейерах автомобилестроительных заводов Форда в США в 20-х гг. Поэтому для обозначения периода капиталистического развития вплоть до 70-х гг. принят также термин “фордизм”.

 

Характерными признаками тейлоризма, в различной мере выраженными в разных странах, являются: массовое производство стандартизированных потребительских благ как основа для относительно стабильного экономического роста, привязка рабочего класса к системе классового компромисса посредством массового потребления, высокая степень разделения труда и монотонности труда путем приспособления к машинным процессам, строгое организационное разделение планирования, подготовительных работ, изготовления и контроля над качеством, крайне иерархическая система контроля над рабочими, сдельная оплата в роли стимула.

 

Система в целом сопровождалась относительно высоким уровнем государственно-гарантированного социального обеспечения и столь же высокой степенью юридического оформления трудовых отношений. Кейнсианское “государство благосостояния” заботилось о сравнительно устойчивом росте экономики с помощью ориентированной на спрос политики регулирования и стимулирования высокого государственного спроса, прежде всего, в сфере вооружений. Профсоюзы регулярно договаривались в ходе переговоров с “работодателями” о тарифных соглашениях, которые гарантировали работающим почти постоянный рост доходов при медленном сокращении рабочего времени.

Кризис фордизма

 

В начале 70-х гг. стало очевидно, что прежняя система производства капитала оказалась в кризисе. С одной стороны, прибыли росли все медленнее, с другой, во всех западных странах после нефтяного кризиса начал распространяться феномен массовой безработицы. Прежние стратегии рационализации и постоянное повышение объема производства натолкнулись на свои границы. Это стало результатом, с одной стороны, все большего перенасыщения рынков, а с другой — растущего сопротивления трудящихся против усиливающейся монотонности труда.

Учиться у Японии

 

С распространением неолиберальной экономической доктрины влиятельные круги, стоящие у руля управления промышленностью, начали оглядываться в поисках новых концепций реорганизации производства с целью (вновь) поднять уровень прибылей. Они были найдены в Японии, стране, которая, казалось, не была затронута спадом экономического роста и массовой безработицей.

 

Там уже вскоре после второй мировой войны и опять-таки на фабриках автомобильной промышленности — в концерне “Тойота” — была введена названная по его имени производственная организация “тойотизма”. Концепция, разработанная Э.Тойодой и Т.Оно, основана на распространенном в Японии, особенно на крупных предприятиях, самоотождествлении работников с “их” предприятиями. А то, в свою очередь, покоится, помимо культурно-идеологических моментов, прежде всего на практически пожизненной гарантии занятости для работников и на серии социальных льгот, таких как получение жилья от предприятия, обеспечение по старости, поддержка в чрезвычайных ситуациях и т.д., которые им, как правило, предоставлялись, а также на значительной роли, которую играют в общественной жизни целых регионов семейные фирмы. Центральный момент тойотистской организации производства — переход к модели гибкого, децентрализованного и изменчивого производства. С (ре)интеграцией планирования, подготовки к работе и контроля над качеством в непосредственный процесс и организацию производства в группах и бригадах достигается сокращение интенсивности разделения труда. С помощью постоянного, сопровождающего производство улучшения производственного процесса достигается снижение времени простоев. Цель, в конечном счете, состоит в том, чтобы, используя до сих пор в основном дремлющий творческий потенциал работников, радикально очистить процессы и структуры производства от всяческих издержек и тем самым добиться соответствующего повышения до тех пор падавшего уровня роста производства.

Новые технологии…

 

Важной основой для внедрения новой организации производства являются новые информационные, коммуникационные и транспортные технологии. С прогрессом микроэлектроники была создана база для все более сложных систем автоматизации процессов и обработки данных. Особо монотонные производственные процессы тейлоризированного конвейерного изготовления могли теперь постепенно заменяться автоматами и роботами. Компьютеры повышают производительность управления и вместе с новыми возможностями передачи данных на расстоянии образуют предпосылки для системы “гибкого производства” и “гибкого управления”.

 

Современные инструментальные машины делают возможным переориентацию производства в короткий срок и, тем самым, — более гибкое и своевременное изготовление продуктов, соответствующих самым детальным пожеланиям клиента.

… и структура предприятий

 

С помощью сокращения глубины производства и его концентрации на немногих высокоприбыльных узловых сферах (в “центрах прибыли”) должно достигаться дальнейшее увеличение производительности. На практике это означает, с одной стороны, вычленение до тех пор интегрированных в предприятие услуг, таких как столовая, бригада уборщиков, охрана и другие вспомогательные отделы, а с другой, — разгрузка его от тех отрезков производства, которые считаются менее важными и переносятся на внешние предприятия-поставщиков (“outsourcing”>). Одновременно оставшиеся подразделения превращаются в хозяйственно самостоятельные единицы и должны теперь доказывать свою прибыльность в процессе внутренней конкуренции или в прямой конкуренции с внешними фирмами.

 

Эта децентрализация производственных структур сопровождается тенденцией к растущему и все более резкому процессу концентрации капитала. Возникающие так называемые “сетевые предприятия типа Бенеттон” (К.Х.Рот) в своей совокупности охватывают все более широкие спектры производства, однако опираются преимущественно на сетевую структуру все более мелких и формально самостоятельных предприятий-поставщиков и услуг.

Трудовые отношения

 

Описанные изменения в структурах производства и организации труда, естественно, оказывают влияние и на трудовые отношения.

 

Система иерархического контроля, бывшая на тейлористской фабрике почти всеохватывающей, должна быть теперь отброшена из-за ее высокой инертности и потери информации. Наряду с уменьшением числа иерархических ступеней провозглашается и передача полномочий принятия решений на низовой уровень. Собственная инициатива уже не рассматривается как помеха, как было в строго нормированной и регламентированной тейлористской системе, а используется как важнейший ресурс. Предпосылка же для такого использования до тех пор скрытого потенциала работников, — это полное отождествление себя со своим “работодателем”. Важную роль играет при этом концепция “корпоративной идентичности”, с помощью которой служащие фирмы связывают себя с ней.

 

Корпоративная идентичность — помимо создания рекламно выигрышного и связного образа фирмы для общественности, главная задача этой концепции состоит в выработке так называемой “культуры предприятия” как основы для отождествления сотрудниками себя с “философией предприятия”. Таким образом, должен быть обеспечен высокий уровень мотивации, позволяющий использовать нужный творческий потенциал.

 

Той же цели служат и так называемые “кружки мотивации” и обучение кадров внутри предприятий, где передаются прежде всего внепрофессиональные качества. Излюбленными темами не только там, но и в беседах при приеме на работу служат такие слова, как “социальная компетентность”, “способность действовать в команде”, “терпимость к фрустрации” или “коммуникационное достояние”.

 

Дополнительную роль в ориентации работников на “мышление предприятия” играют различные системы участия в прибылях или собственности.

 

Другой стороной медали служит система “менеджмента с помощью стресса”. Под этим термином понимают вызванный массированным уничтожением рабочих мест рост трудовой нагрузки на оставшуюся часть коллектива, что вынуждает ее постоянно искать более эффективные методы организации труда, чтобы вообще иметь возможность достичь поставленных целей. Контроль над соблюдением заданных целей осуществляется здесь уже не отдельными структурами, а самой группой или бригадой. При этих условиях он гораздо жестче, чем со стороны начальника. Психологическая нагрузка, страх перед социальной деградацией чрезвычайно велики. Далее, с помощью концепции “дышащей фабрики” достигается чрезвычайная гибкость рабочего и свободного времени, которое подгоняется под степень загрузки мощностей. В периоды повышенного спроса труд эксплуатируется сверхурочно, без какой-либо дополнительной оплаты; в периоды меньшей загрузки люди отправляются в отгулы. Результат: значительная экономия для предпринимателя — с одной стороны, невыплата сверхурочных денег, с другой — снижение времени простоев.

 

Система тойотизма характеризуется, таким образом, уже не тенденцией к рационализации, а представляет собой непрерывную рационализацию. “радикализацию тейлоризма” или “фордизм, возведенный в степень” (М.Ревелли. От “фордизма” к “тойотизму”. // Приложение к журналу “Sozialismus>”, 1997, №4).

Воздействие на общество

 

Однако вся концепция тойотистской организации труда имеет еще одну опору. Она базируется на том, что эта организация труда, как правило, ограничивается ядровыми коллективами современных технологических центров, большей частью в развитых индустриальных государствах. (И здесь мы находимся в самом начале процесса, который, как кажется, стал ощущаться за последние 2-3 года).

 

Гораздо большая часть тех, кто был раньше занят на фордистских крупных предприятиях, сталкивается с тенденцией к прекаризации, то есть превращением раннее относительно гарантированных трудовых отношений в значительной мере в негарантированные и незащищенные. Сюда относятся такие виды занятости, как подрядная работа, трудовой контракт на ограниченный срок, занятость на неполное рабочее время при малых или вообще отсутствующих социальных гарантиях, мнимо самостоятельный труд, работа по вызову и т.д. Ситуация усугубляется тем, что эта трудовая деятельность явно хуже оплачивается. (В США новая занятость после потери рабочего места в среднем дает на 14% меньший заработок, чем прежняя. Треть всех работников вынуждена довольствоваться годовым доходом менее чем в 15 тысяч долларов в год. — “Цайт”, 1998, №49). Происходит рост слоя “работающих бедных”, которые вынуждены искать себе дополнительные заработки, большей частью нелегальные.

 

Согласно сделанным до сих пор наблюдениям, кажется, наметилось смещение от типичных трудовых отношений к нетипичным (К.Х.Рот). Нормальные до сих пор для большинства работников трудовые отношения хорошо гарантированной в правовом и социальном отношении занятости на полное рабочее время с — как правило — редкой переменой рабочего места все больше вытесняются формами занятости, которые прежде можно было встретить только как маргинальное явление. Увеличивается число тех, кто вынужден перебиваться случайными заработками, черной работой.

 

Одновременно растет давление на увеличивающиеся ряды длительных безработных, которых с помощью так называемых проектов “помощи в приобретении работы” или сезонного использования при уборке урожая в сельском хозяйстве пытаются принудить к труду посредством частичного или полного отказа в пособии.

 

В качестве новых возможностей занятости на первом (т.е. основном, — прим. перевод.) рынке труда предлагаются новые сферы в секторе услуг, например, “адресные услуги”. (Это явствует из недавнего исследования “Профессиональная деятельность и безработица в Германии — меры по улучшению ситуации с занятостью” комиссии по вопросам будущего Баварии и Саксонии. Там вполне всерьез расхваливаются такие возможности занятости на будущее, как “услуги по всему дому” или “тортовый сервис” и “простые услуги, связанные со свободным временем и стилем жизни”).

Свет в конце туннеля?

 

В конечном счете, ясно, в каком направлении будет идти развитие в последующие годы, но какие масштабы примут прекаризация и обнищание, пока неизвестно. Это в немалой степени зависит, конечно же, и от того, будут ли те, кто затронут этим продвигаемым предпринимателями процессом, терпеть его, или же возникнет широкое сопротивление.

 

Для его формирования решающее значение имеет учет перемен в трудовых отношениях. При этом следует обратить внимание на следующие важные изменения условий:

сильное сокращение количества классических массовых рабочих фордистской фабрики;

более сильная внутренняя градация класса наемных работников, которые в различной мере затронуты прекаризацией, что сопровождается также растущей поляризацией в доходах;

связанные с (временной и пространственной) флексибилизацией тенденции к прогрессирующей индивидуализации и вырастающие из этого сложности в деле создания постоянно действующих солидарных структур;

отсутствие современной, ясно очерченной альтернативы капитализму и связанная с этим утрата веры в возможность изменить ситуацию;

более высокая уязвимость капиталистической машины производства в ахиллесовой пяте сетей коммуникации и транспорта.

 

В интернациональном масштабе наблюдается утверждение в государствах метрополий элементов “Третьего мира”. Обратного скорее не происходит. В странах периферии, напротив, возникает все больше “производственных островков”. В так называемых “потовыжималках” в ранне-тейлористских условиях вкалывают на мировой рынок почти совершенно бесправные работники. Растущее большинство населения остается однако отрезанным даже от этих “благ” капитализма и вынуждено питаться крошками и отбросами богачей — легально или >нелегально.

Новый революционный субъект?

 

Исходя их вышеприведенных соображений, мы можем теперь обратиться к поиску потенциальных носителей наших идей. При этом четкое разграничение на определенные слои внутри наемных работников будет становиться все труднее. Частично стирается даже различие между наемными работниками и самостоятельными (то есть, предпринимателями). С одной стороны, растет число так называемых мнимо-самостоятельных и мельчайших предприятий, на которых отношений эксплуатации и зависимости, на первый взгляд, однозначно не выявить. С другой, оставшиеся ядровые коллективы тойотистских предприятий частично получают доступ к собственности на средства производства через участие в прибылях и предпринимательстве (маргинальном, но все же!). Это влияет, разумеется, и на их сознание.

 

Именно в отношении этих ядровых коллективов следует, как представляется, исходить из того, что в среднесрочной перспективе их лишь с большим трудом можно будет привлечь на сторону революционных изменений. Иначе считают, к примеру, многие марксистские группы, которые все еще видят в ядровых коллективах революционный субъект. По иному считает и итальянский теоретик А.Негри. Он усматривает в новых самостоятельных, работниках знаний и аналитиках символов — так называемом “общественном рабочем” — зародыш нового, коммунистического общества. Они также испытывают растущее трудовое давление, сопровождаемое скрытой угрозой социальной деградации, но одновременно прогрессирует и их идеологическая унификация и психологическое подчинение целям предпринимателей. Поэтому следует скорее опасаться образования новой рабочей аристократии, легко восприимчивой к правым идеологиям. (Андре Горц выражает опасения в связи с возникновением “национал-продуктивистского союза в пользу либерально-капиталистической модернизации”, состоящего из предпринимателей и “обладателей рабочих мест”. См. А.Горц. Критика экономического разума. Гамбург, 1994). Однако полное исчезновение самостоятельного и критического мышления именно у этой группы или, по крайней мере, ее части невозможно, поскольку (капиталу, — прим. перев.) желательно развитие творческого потенциала для постоянной оптимизации производства — а в будущем это может и подорвать их подчинение производственно-хозяйственной логике.

 

Но и в случаях с большой массой более или менее негарантированно занятых или с теми, кто вообще исключен из процесса производства, организация сопротивления в настоящее время, кажется, отнюдь не гарантирует успех. Растущая индивидуализация / десолидаризация и почти совершенно угасшие традиции борьбы в Восточной и в Западной Германии у последних поколений наемных работников, кажущаяся безальтернативность капиталистической системы также отнюдь не способствуют развитию коллективного и боевого самосознания. К этому прибавляется разрушительное влияние трудовой этики, господствовавшей в старом рабочем движении, которая препятствует и мобилизации безработных. При этом важно использовать любую возможность для того, чтобы развивать сопротивление в наиболее пострадавших от перемен сферах жизни, каким бы малым вначале не казался результат. (Таковыми для все большего числа людей является уже не рабочее место, которое часто меняется и не воспринимается на коллективном уровне, а скорее биржа труда, соседское окружение и т.д.). Для этого мы должны снова вспомнить о традиционных синдикалистских формах борьбы, таких как замедление работы, саботаж, бойкот и т.д. В отличие от официальных профсоюзов, в центре должны находиться не требования большего куска пирога, а борьба против интенсификации труда, увеличения продолжительности рабочего времени, разрушения жизни как трудом, так и безработицей.

 

Как раз упомянутая ахиллесова пята транспортных и коммуникационных путей может стать важнейшим потенциалом давления для тех, кто исключен из профессиональной деятельности. Здесь имеются также элементы точек соприкосновения (к примеру, посредством поддержки забастовочных действий с помощью блокад и т.д.) для совместной борьбы с работниками этих отраслей.

 

Точно также было бы важно использовать возможности организации и борьбы в сфере подрядной работы. В конце концов, у нас не остается ничего другого, как испробовать различные пути и при этом обдумать все наши попытки без исключения, по возможности переосмыслить их с учетом новых знаний и опыта. В этом процессе могли бы затем снова быть развиты элементы новой утопии, которая демонстрирует возможности общественной организации без рынка, капитала и отупляющего (наемного, отчужденного) труда

 

Публикуется с небольшими сокращениями по: “Direkte Aktion>”, №131, январь-февраль 1999 г.

Глобализация и профсоюзы

profsoyuzyДаже вспомнить неприлично
Чем там стал театр МХАТ…
В.Высоцкий

Маркс считал, что общественные системы переплавляют и используют те механизмы, которые достаются им от старых укладов. Причем этот процесс происходит, естественно, не мгновенно. «Категории, выражающие его (буржуазного общества. — прим.) отношения, понимание его организации, дают вместе с тем возможность проникновения в организацию и производственные отношения всех отживших общественных форм, из обломков и элементов которых оно строится, частью продолжая влачить за собой еще непреодоленные остатки, частью развивая до полного значения то, что прежде имелось лишь в виде намека..»

Насколько верна эта точка зрения применительно к истории человечества в целом — вопрос сложный. Но она беспорно работает в масштабах, ограниченных рамками буржуазного общества. Старые институты, сохранившиеся от прежних стадий капитализма, присутствуют и на новых стадиях, играя совершенно иные роли. Так, современные эсдеки — это, по сути дела неолибералы, использующие старую социал-демократическую риторику. Европейские и российские анархисты — это уже не могучее пролетарское движение а, чаще всего, представители различных молодежных субкультур. Современные марксисты-ленинцы — это либо большие националистические партии, вроде КПРФ либо небольшие маргинальные группы, стоящие на позициях социал-демократии и тред-юнионизма, выступающие в качестве бесплатной обслуги профсоюзов. Читать далее