Что такое анархизм? Анархизм не есть философия. Анархизм не существует вне социальных движений. И в то же время анархизм (анархо-коммунизм) — это возможность подлинной свободы — возможность управлять своей жизнью самостоятельно (в тех вопросах, которые касаются только тебя) и коллективно с другими людьми, вступая с ними в диалог. Анархизм – это полное преодоление зависимости от буржуев, чиновников, от законов, установленных этими буржуями и чиновниками. На практике такой подход означает управление обществом через систему собраний (в кварталах, на предприятиях) и подчиненных собраниям координационных советов. Эти собрания будут связаны в прочную федеративную структуру, ассоциацию, объединены общими проектами (хозяйственными, научными, культурными и т.д.).
Вне борьбы общих собраний за свои права, причем борьбы, выходящей за рамки частной собственности и буржуазного права, нет никакого анархизма. Разумеется, можно сидеть дома и рассуждать об анархизме, но это еще не анархизм. Вне борьбы, в ходе которой трудящиеся приобретают навыки солидарности и самоуправления, а параллельно подрывают систему господства и насилия — нет никакого анархизма. Вне борьбы за изменение всего общества – нет анархизма.
Борьба за изменение общества ведется обычно через социальные движения. Мы видим в современном мире, и, в частности, на просторах СНГ пока только робкие зачатки подобных движений. В прошлом, в конце 80х — начале 90х — это были экологические и рабочие инициативы. Сегодня — это рабочее забастовочное движение, движение жильцов против точечной застройки и некоторые другие. Следовательно, сегодня основная задача анархистов состоит в том, чтобы непосредственно участвовать в подобных движениях. Цель такого участия, как мы можем видеть, в том, чтобы посредством агитации и живого примера воздействовать на трудящиеся массы.
Цели данного воздействия двояки. С одной стороны анархисты хотели бы видеть социальные движения в качестве общественных самоуправлений, то есть организаций, подконтрольных общим собраниям, независимых от партий, депутатов и СМИ (то есть от сил, связанных с капиталистической системой). С другой стороны, анархисты стремятся распространить среди активистов народных движений свою утопию – представление о гармоничном мире, основанном на самоуправлении низовых инициатив.
Но тут возникает несколько проблема.
Во-первых, анархисты могут быть услышаны только в том случае, если массы увидят, что анархистские методы работают. Вот когда массы в этом убедятся на практике, когда они увидят и ощутят силу прямого действия, тогда призывы анархистов к реконструкции мира перестанут быть пустым звуком. Это самая главная задача, и пока она не решена. Раз за разом рабочее движение и движение жильцов сталкиваются с реальностью, каковая реальность неумолимо свидетельствует: борьба в предписанных сверху рамках лишена смысла. Рабочие Форда бастовали в соответствии с действующим законодательством. Но это не помешало власти запретить все стачки на Форде и возбудить уголовное дело против лидера профсоюза. Жильцы неоднократно судились с застройщиками, открыто нарушавшими все мыслимые законы. Но суды не закрыли ни одну стройку. И, тем не менее, общество сковано страхом и пассивностью, а так же отсутствием солидарности; никак оно не может решиться на радикальные действия, а если кто на них и идет, то таких оказывается чрезвычайно мало.
Во-вторых, очень важно адекватное восприятие действительности. Например, среди некоторых левых политических активистов завелась в последнее время мода бороться за права животных, участвовать в совместных действиях с движением геeв и леcбиянок и т.п. Эта мода идет с Запада от т.н. автономных групп, состоящих из деток зажиточных представителей среднего класса либо из малоадекватных маргиналов. Однако, в современном мире подобные темы, мягко говоря, не пользуются популярностью. Подавляющему большинству людей они не интересны и вызывают недоуменные взгляды или смех – в отличие от борьбы против точечной застройки или борьбы за улучшение материального положения на производстве. Российский политолог Михаил Делягин справедливо замечает, что когда либералы или их левые союзники говорят о правах человека, они сосредотачивают свое внимание, прежде всего, на вопросах маргинальных, на вопросах не опасных для положения господствующего класса. Эти вопросы не затрагивают большинство людей и не опасны для властьимущих. Даже если власть разрешит вдруг браки геев, это не потребует никаких дополнительных расходов. Иное дело — положение и права большинства наемных работников, жильцов, пенсионеров, иное дело — медицина и образование… или точечная застройка, где крутятся миллиарды долларов, замешанная на чудовищной коррупции. Из истории мы знаем, что народ поднимался на великие революции ради свободы, хлеба и труда, но никогда из-за намеренья 1\10 части общества заняться нетрадиционным cекcoм. В какое место были бы посланы революционеры, если бы они пришли к рабочим в начале 20го века с призывом “бороться против гомофобии”? Кроме того, мало кому известно, какова ориентация соседа или коллег по работе, поэтому данный вопрос сегодня вряд ли актуален. Конечно, анархисты уважают право любого человека устраивать личную жизнь в соответствии со своими вкусами. Со временем, вредные фобии и нездоровый интерес к чужой личной жизни будут изжиты в рамках содружества людей, неразрывно связанных совместной борьбой и трудом.
В-третьих, анархистам — участникам социальных движений, предстоит трудная борьба против старых привычек. Среди этих привычек — надежды на власть, традиция передоверять принятие решений лидерам. Не меньшую угрозу представляет бытовой национализм, вполне способный расколоть любое движение. Впрочем, здесь у анархистов есть одно важное преимущество. Анархисты выступают за единство борьбы всех трудящихся, вне зависимости от национальности. И, действительно, на практике легко показать, что раскол по национальному, половому или любому иному признаку подрывает совместную борьбу за социальные права. Например, если кому-то не нравится форма носа соседа, и он на этом основании отказывается вместе с соседом перекрывать дорогу, то он, таким образом, объективно, становится пособником врага.
Если анархисты хотят выйти из своего узкого мирка, из проклятого гетто, куда их загнала социальная пассивность и привычка подражать западным автономам, то им следует как можно быстрее избавиться от идиотских привычек, сосредоточив все свое внимание на наиболее острых вопросах современности.
Михаил Магид
1 мая — день международной солидарности трудящихся. В этот день мы, наёмные работники, студенты, люди рабочего класса, выходим на улицы наших городов чтобы заявить о себе как о классе. В постсоветской России празднование Первомая превратилось в ещё один мирный, бестолковый праздник, такой, каким хочет видеть его власть. Мы же предлагаем всем трудящимся встать под чёрные и чёрно-красные знамёна и заявить о своём решительном неприятии прогнившего конгломерата государства и буржуазии. Демонстрация духа единства, интернационализма и взаимопомощи как никогда нужна нам сегодня!
Когда Мохаммед Буазизи поджёг себя, он невольно запалил волну народных восстаний и бунтов, которая распространилась как лесной пожар через Северную Африку и Ближний Восток, жар от неё можно ощутить в такой удалённой стране, как Зимбабве, где в субботу 19 февраля 46 активистов, поддерживающих демократию, включая студентов, рабочих и членов профсоюзов были арестованы в г. Хараре. В соответствии с документами полиции, они были арестованы за подготовку заговора с целью осуществления бунта, подобного египетскому, чтобы свергнуть Роберта Мугабе, который находится во власти с 1980, на собрании с целью обсуждения падение Хосни Мубарака и событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Арестованные, которые представляют Зимбабвийскую Федерацию Профсоюзов (ZCTU), Зимбабвийский Национальный Союз Студентов (ZNSU) и Международную Социалистическую Организацию (ISO), просто смотрели документальные новостные материалы о восстании в Египте и, согласно заявлению государственных обвинителей, были там с целью «организовать, разработать план и осуществить свержение конституционного строя в Зимбабве… по египетскому сценарию» .