Существует миф о том, что только централизованная (в смысле — управляемая из единого центра, каковой центр обладает правом принятия ключевых решений во всем важнейшим вопросам) социальная (политическая) организация, может добиваться своих целей. Высказывается даже мнение о том, что централизм есть синоним организации. Ниже мы постараемся показать, почему это мнение ошибочно.
Совершенно не из чего не следует, что успешная организация должна быть централизованной. Есть свои тактические преимущества у децентрализации. К ним относится способность гибко реагировать на местах на быстро меняющуюся ситуацию. Действуя из единого центра невозможно предусмотреть все.
Кроме того, у децентрализованной организации нет уязвимого центра, ликвидация которого могла бы обрушить и парализовать все движение. Так в Польше в 1980-1981 гг. существовал огромный профсоюз Солидарность. В нем насчитывалось 10 миллионов человек, — четверть всего населения страны. Но в декабре 1981 г. польское правительство ввело военное положение и разгромило Солидарность. Не смотря на огромную численность, профсоюз оказался крайне уязвим, именно потому, что имел жесткую централизованную структуру. А в ее рамках все ключевые решения принимались несколькими сотнями профсоюзных чиновников. Кроме того, организации на местах не имели опыта решительных, самостоятельных действий. Властям достаточно было арестовать руководителей, а так же чиновников, поддерживающих связь между центром и различными региональными отделениями Солидарности, чтобы парализовать всю работу профсоюза.
Напротив, в Венгрии в 1956 г. рабочие собрания и подконтрольные им органы координации (советы) победили государство без централизации. Афганские моджахеды из 10-15 разрозненных группировок разгромили централизованную армию Советского Союза в 1980-1987 гг. Союз вольных городов Италии разбил в XII веке армию Фридриха Барбароссы. В V веке до н.э. союз независимых полисов Греции уничтожил огромную армию централизованной персидской империи.
О том, как современное децентрализованное общественное движение может победить централизованную силу государства, свидетельствуют революционные события в Боливии в 2003 г. Вот что писали об этом движении (именуемом ‘газовой войной’) боливийские анархисты: «В «газовой войне» не было единого центра. Существовало множество центров, сходящихся вместе к одному-единственному центру, резиденции правительства, сметая силы государства и превращаясь в единую кочующую военную машину, продвигающуюся к центру государственной власти, разрушая власть. Эта военная машина состоит из многих центров активности и силы. Одним из них неожиданно стало движение крестьян-аймара из айлью (сельских общин), аграрных коммун и пастухов степи, которые захватывали дороги и перегораживали их камнями, исчезая перед самым появлением армии. Та приступала к разблокированию дорог, на что тратила большую часть дня. Таким образом аймара перерезают движение транспорта между городом Ла-Пасом и озером Титикака, с Перу, с Юнгас и Бени на севере и с Оруро, Кочабамбой и Санта-Крусом на юге. Эти акции не ведут к жертвам среди солдат репрессивных сил. Но государству наносится огромный экономический ущерб, поскольку затрудняются торговые перевозки из Ла-Пасом в остальную часть страны и на внешние рынки, и перевозки из внутренних районов страны и с внешних рынков в Ла-Пас… Шахтеры Уинуни предпринимают обходный маневр и стремительно продвигаются к Ла-Пасу в некоем подобии блицкрига или маневренной войны. Шахтеры выступают из Уинуни по направлению к Оруро, армия выступает, чтобы перехватить их на равнинах Сора-Сора, шахтеры обходят армию с флангов через холмы. Таким образом, они вступают в Оруро и занимают его, обходят армию с тыла… Основная часть контингента из 3000 шахтеров доходит до Патакамайи, где ее задерживает армия, а затем снова возобновляет движение вперед, пока не достигает Ла-Паса. Шахтеры несут динамит и старые ружья «маузер». Импровизированные воины. Настоящая военная машина. Кочевая жизнь и стремительность… Эль-Альто, огромный пригород (Ла-Паса, столицы Боливии — прим. пер.), временное прибежище крестьян-аймара, мигрантов с плато Альтиплано, бывших шахтеров, переселившихся из Потоси и Оруро, рабочих-механиков и текстильщиков, ремесленников, огромной массы молодежи, не имеющей работы, образования и надежды и находящейся в безвыходной ситуации, эмигрантов из Перу (…). Взрывная нищета, выброшенная городом вон. Сила, вобравшая в себя потенциал ответа. И был дан прекрасный ответ — ответ восставшего города. Огонь, динамит, камни, баррикады и траншеи ответили автоматическим ружьям, танкам, вертолетам армии и полиции.
На убийства население ответило взрывом ярости и всеобщей самоорганизацией. Ночью соседи натягивали колючую проволоку между фонарями, чтобы помещать проходу солдат. Кварталы объединялись вокруг своих соседской ассоциаций, ставших центрами и руководителями борьбы. Каждый приходской колокол подавал горячие призывы, призывал обитателей на битву. Они организовывались по группам домов; были сооружены сотни баррикад и траншей. Динамит, принесенный шахтерами, послужил для того, чтобы взорвать железобетонные пешеходные переходы на главной улице Эль-Альто и помешать проходу танков, грузовиков и военных отрядов. Блокада очистительного завода ЯПФБ в Сенката, который производит горючее, жидкий газ, керосин и дизельное топливо, вызвала нехватку горючего для танков и армейских грузовиков. Это побудило военных сформировать караваны (один провалился, второй оказался относительно успешным), из танков, грузовиков и вертолетов. Они стоили многих жизней людям Эль-Альто и Ла-Сехи. И все же то было поражение армии, ведь ей пришлось организовать целую военную экспедицию, чтобы раздобыть хоть немного горючего… Ла-Пас (столица Боливии — прим. ред.) был атакован с четырех сторон. Крестьяне из окрестностей Ла-Паса, Юнгаса и Ачакачи продвигались к городу и мало-помалу почти неуловимо проникали в него… Что касается распространения информации в ходе конфликта, мы можем сказать, что оно осуществлялось не иерархически, а через газеты, радио — прежде всего, народные, квартальные и принадлежащие ассоциациям — и некоторые каналы телевидения. Оно было горизонтальным и осуществлялось по многим направлениям, идя отовсюду и во всех направлениях и обличая убийства и правительственные репрессии. В Ла-Пасе и по всей стране действует прекрасная система радио и связи «Эрболь», которая образует сеть радиостанций во всех внутренних районах страны и разъясняла различные события движения.’
Действуя подобным образом, боливийское социальное движение добилось своих целей, сместило действующего президента страны. В долгосрочном плане оно добилось и другой цели: национализации газовой промышленности, приносящей основные доходы стране. Другое дело, что более глубокой и последовательной социальной программы у движения не было. Но это уже совсем другая история.
Социально-революционное действие предполагает отсутствие централизованного руководства в обществе и в организации. Оно неразрывно связано с принципом федерализма. Федерализм означает, что отдельные самоуправляемые коллективы свободно договариваются между собой о совместной деятельности.
В то же время социально-революционное (анархистское) дйествие предполагает централизованную координацию усилий. Это означает наличие избранных от самоуправляющихся сообществ делегатов. Делегаты на своих совещаниях осуществляют координацию работ этих сообществ и решают технические вопросы, связанные с такой координацией. Каждый такой делегат действует строго в рамках наказа, данного его сообществом. Сообщество может его отозвать в любой момент. Это так называемая система советов, которая органично дополняет самоуправление на местах. Как писала Ханна Арендт — один из крупнейших социальных философов 20го столетия, в Венгрии 1956 г. мы видим ту же систему советов, что и в мятежном Кронштадте 1921 года, систему, которую большевики так опозорили, что теперь вряд ли кто понимает ее смысл и назначение. Так кронштадский ВРК (Временный революционный комитет) все ключевые решения приводил в действие только после совещаний делегатов с собраниями сообществ (городских кварталов, или коллективов линейных кораблей), избравших этих делегатов.
Именно низовые собрания являются носителями суверенного права принятия решений. Поэтому любое решение совета может быть ими в принципе отклонено. Вот что, к примеру, происходило недавно во Франции во время протестов против государственной реформы систем образования. Рассказывают рабочие-анархисты из Монпелье: ‘Движение выросло из ряда ассамблей (собраний), которые постепенно стали массовыми и в ходе которых выработались структуры и идеи, прежде чем люди на самом деле перешли к действиям. Это позволило придать движению глубину и связность… Ассамблеи позволяли людям понять друг друга, вместе выдвигать идеи, до каких отдельные индивиды никогда не додумались бы. Это место встречи всех участников движения. Там возникают группы единомышленников, которые предпринимают акции, каких никогда бы не получилось, если бы все не собрались вместе. Там растет понимание того факта, что возможно организоваться без лидеров. Там, наконец, зарождается сознательная сила, способность анализировать положение вещей… Такие ассамблеи стали собираться в крупнейших залах и аудиториях французских университетов… Движение университетских ассамблей начало координировать свои действия в масштабах страны. Координационные собрания проводились еженедельно; каждый блокированный университет посылал по 7 делегатов, каждый бастующий — по 5. Каждый из них имел четкий наказ, обязательный для исполнения.»
Те же самые принципы могут и должны работать в анархистской организации трудящихся до и во время социальной революции. Те же самые принципы лягут в основу анархо-коммунистического общества.
К тому же у нас нет выбора. Централизованная организация (партия, профсоюз) такова, что в ней, по определению, все ключевые решения принимаются центром. Несколько десятков человек, профессиональных менеджеров-управленцев, принимают решения о том, как действовать всем остальным людям. Они распоряжаются временем рядовых членов организации, отдают им приказы, контролируют их усилия, управляют финансами и прочими материальными ресурсами организации. Даже если их время от времени переизбирают, они обладают такой огромной властью, что имеют возможность влиять на исход выборов и, даже, определять его, превратив выборы в чистую формальность.
В рамках такой организации люди не учатся думать и действовать самостоятельно, они, напротив, привыкают подчиняться приказам. Масштабы этого явления таковы, что, как отмечал немецкий революционер Отто Рюле, компартия Германии и немецкие профсоюзы с их централизмом и подчинением нижестоящих организаций вышестоящим ‘подготовили немецкий рабочий класс к фашизму’, с его жестко авторитарными методами управления обществом.
Михаил Магид